Литературная гостиная по творчеству В.Ф.Тендрякова

Литературная гостиная по творчеству В.Ф.Тендрякова

(к 90-летию писателя)

  Вед.1   5 декабря 1923 году в деревне Макаровская   Шелотского сельсовета Верховажского района родился мальчик, ставший позднее известным писателем, – это Владимир Федорович Тендряков. 

       Вед.2    Отец писателя – Тендряков Федор Васильевич – был деревенским активистом, членом большевистской партии, позднее работал в Шелотском сельском Совете. Мать писателя – Татьяна Петровна – работала в колхозе. 
Его детство прошло в деревне. В связи с переводом отца на работу   семья уехала из Шелот, когда Володе было 6 лет, но память о родных местах он хранил в своем сердце всю жизнь. 
Позднее Тендряков так писал об этом периоде в   рассказе « День на родине»

(Наташа Сафоновская отрывок из « Дня на родине»)

    Вед.1  Именно отсюда, из родного гнезда, берут истоки лучшие творения В. Ф. Тендрякова на тему деревни. 
    Рассказывал он дочери и о коллективизации, о голоде, об умиравших под тощими плетнями сосланных на север: «Врагам народа» украдкой выносили куски хлеба, подкармливали, кто мог себе это позволить. Сами жили впроголодь. Заготовленные с лета грибы… были не романтикой, а шансом перезимовать. Наловленная и зажаренная на костре рыбешка - не просто развлечение, но лакомство, пир для вечно голодной детворы». 

  Вед.2     Именно эти детские впечатления стали основой автобиографического рассказа «Хлеб для собаки», в котором писатель непредвзято изобразил жизнь небольшого поселка, и в котором прошли первые годы его жизни. Герой его рассказа, десятилетний мальчик, каждый день видел раскулаченных крестьян, сосланных с лишением гражданских прав и конфискацией имущества, не добравшихся до места ссылки и брошенных умирать в привокзальном березовом скверике на глазах у жителей поселка. Взрослые обходили это место стороной.

   Вед.1    О своих сверстниках автор писал: «Никакие ужасы не могли заглушить нашего зверушечьего любопытства. Окаменевая от страха, брезгливости, изнемогая от упрятанной панической жалости, мы наблюдали…Уже взрослым я долгое время удивлялся и гадал: почему я, в общем-то впечатлительный, уязвимый мальчишка, не заболел, не сошел с ума сразу же после того, как впервые увидел  человека, с пеной и хрипом умирающего у меня на глазах. Наверное, потому, что ужасы сквера появились не сразу, и у меня была возможность как-то попривыкнуть, обмозолиться». Первым потрясением в жизни Тендрякова была картина, когда одетая в опрятное, хоть и поношенное, пальто женщина, разбила банку с молоком и, опустившись на колени, черпала его деревянной ложкой из грязной копытной ямки на дороге. Воспоминания об этом времени позднее также легли в основу романа «Свидание с Нефертити» и рассказов «Пара гнедых», «Хлеб для собаки», «Параня».
 

  Вед.2   Школу Владимир Тендряков закончил в Подосиновце Кировской области. Его школьным учителем русского языка и литературы был человек, ставший впоследствии известным кировским писателем, Аркадий Александрович Филев. На экзамене за сочинение он поставил Владимиру Тендрякову тройку, потому что текст содержал одиннадцать ошибок. Это была единственная тройка в его аттестате. Годы спустя, поздравляя своего друга и учителя с пятидесятилетним юбилеем, Владимир Тендряков с благодарностью написал: «Я помню день, когда в нашем классе появился стриженый ежиком молодой учитель литературы. Помню, как со снобизмом самоуверенного школяра и чтобы прощупать «слабину», пробовал надерзить, и при этом учитель осадил меня. Помню окончание экзаменов, разговор в подосиновской роще о будущем. Помню твои слова о высокой профессии писателя. А тогда я мечтал о другом, я хотел стать художником. Это было, кажется, за два дня до начала войны…».
  Вед.1     В июле 1941 года ушел на фронт отец, а в ноябре и сам Владимир Тендряков - добровольцем. Когда в 1980-х годах в школе была организована встреча выпускников военных лет, Владимир Федорович приехать не смог, но прислал письмо. Он писал: «Дорогие друзья! Я, действительно, один из тех, кто окончил вашу школу за несколько часов до войны. 21 июня 1941 года мы, десятиклассники, собрались на выпускной вечер, он окончился после полуночи, т.е., 22 июня. А в 4 часа полетели первые бомбы на наши города. Сейчас считается, что всего каких-нибудь 5 - 10 процентов уцелело мужчин 1923 - 1924 годов рождения. К ним относимся и мы, беспечно праздновавшие 21 июня свой выпускной вечер. Поэтому с первых дней войны судьба раскидала нас по разным фронтам, разным воинским частям. Три года я сидел за одной партой с Анатолием Варцовым, он убит. Где-то под Сталинградом, в то время я тоже находился там, убит Виталий Ушаков… Горячо надеюсь, что ваше поколение не станет пересчитывать по именам павших в бою одноклассников. Будьте счастливы! Ученик 1941 года Владимир Тендряков».

    Вед.2   Тендряков окончил школу младших командиров в звании сержанта-радиста, был начальником батальонной радиостанции. Он участвовал боях под Сталинградом, там получил первые раны. Позднее он написал: «За все время на фронте я ни разу не был в рукопашной, всего раз или два по случаю выстрелил в сторону противника, наверняка никого не убил, зато вырыл множество землянок и окопов, таскал пудовые катушки и еще более тяжелые упаковки питания радиостанции, прополз на животе несчитанные сотни километров под взрывами мин и снарядов, под пулеметным и автоматным огнем, изнывал от жары, коченел от холода, промокал до костей под осенними дождями, страдал от жажды и голода, не смыкал глаз по неделе, считал счастливым блаженством пятиминутный отдых в походе. Война для меня, маменькиного сынка, неусердного школьника, лоботряса и белоручки, была, прежде всего - тяжелый и рискованный труд, труд до изнеможения, труд рядом со смертью. И никогда не ведал, что преподнесет мне новая минута...». 

  Вед.1      В 1943 году под Харьковом он был тяжело ранен осколком снаряда и после полугода лечения в госпиталях его демобилизовали. Тендряков вернулся в родные края. Пятьдесят километров от станции до поселка он шел пешком в солдатской шинели с рукой на перевязи. «Кругом таяло. Пела капель. И воздух был какой-то особенно родной. Надышаться не мог», - писал он спустя годы.    Некоторые факты его военной биографии были отражены в романе «За бегущим днем», в «Рассказах радиста», новеллах «Костры на снегу», «День, вытеснивший жизнь», «День седьмой», «Донна Анна», в эссе «Люди или нелюди».

     Вед.2      И когда на встречах ему задавали вопрос: «Почему вы мало пишете о войне?» – он неизменно отвечал: «Тема эта для меня особенно дорогая, поэтому и храню ее столь бережно и долго»  

       Вед.1    Он хранил ее, эту тему, после окончания войны чуть ли не 20 лет! Первые рассказы о войне появились в 1963 году, последние – в 1984. И каждый из них имеет свою жизненную основу. Писатель даже своему герою имя и фамилию не придумывал. Он просто убрал в фамилии Тендряков второй слог и получился Владимир Тенков. 

    Вед.2    После демобилизации Владимир Тендряков работал преподавателем военного дела в  Подосиновской школе, потом перешел  на работу в райком комсомола. Именно тогда он начал пробовать себя в литературе. Первую повесть «Экзамен на зрелость» Владимир Тендряков написал, когда ему было всего 21 год.

  Вед.1   В первую послевоенную осень Тендряков подал документы на художественный факультет ВГИКа. На экзамене он представил пять акварелей - и они понравились приемной комиссии. Позднее он говорил: «Почему я не стал художником? Наверное, это ясно - по причине своей недостаточной даровитости. Как это потом на меня повлияло? Наверное, это во многом мне помогло. Пообщавшись с художниками, я, наверное, стал несколько иначе видеть мир. Когда я пришел сдавать экзамены по живописи, то вдруг все начали останавливаться около моего холста. Глядели, рассматривали, потом на меня смотрели. И каждый, отходя, произносил: «Яичница с луком». Это о моем натюрморте. И через некоторое время я вдруг увидел, что действительно написал «яичницу с луком», что наложил на свой холст какие-то дикие цвета, причем очень быстро. Я эту свою картину написал за каких-то полчаса. А надо было писать много-много дней. После этого я вдруг начал видеть те цвета, которых никогда раньше не видел. Мне перестали нравиться яркие цвета, а закаты стали казаться пошлыми. Зато серенькие дни стали казаться удивительно лиричными. То есть я стал несколько иным, и это мне, наверное, помогло. Это не значит, что все это я сумел употребить в литературе. Но кое-что все-таки дало пищу для литературной работы».
  Вед.2   Учеба в институте кинематографии разочаровала Тендрякова, и уже через год он перешел в Литературный институт имени Горького. Его приняли без экзаменов на семинар Константина Паустовского.

  Вед.1   Тогда, в сорок шестом, большинство принятых по творческому конкурсу студентов были недавними фронтовиками: Владимир Тендряков, Юрий Бондарев, Евгений Винокуров, Григорий Бакланов, Эдуард Асадов - впоследствии именитые писатели.

  Вед.2   Позднее Владимир Тендряков писал, что в то время он «по по-северному окал, по-деревенски выглядел да и невежествен был тоже по-деревенски».

  Вед.1   Со временем Владимир Тендряков стал одним из лучших студентов Константина Паустовского.

  Вед.2    Тендряков писал больше всех на своем курсе и раньше всех начал публиковать свои произведения. Первый его рассказ «Дела моего взвода» напечатали в «Альманахе молодых писателей» уже в 1947 году. Позднее в интервью он говорил: «Я стыжусь своего рассказа «Дела моего взвода» и старательно прячу его. Рассказ «Дела моего взвода» написан очень плохо, написан человеком, который впервые взял в руки перо. Нечаянно написав, я нечаянно вдруг его напечатал». Этот и другие рассказы, написанные в период учебы в институте и вскоре после его окончания - «В гору», «Её оружие», «Среди лесов», Тендряков позднее не стал включать в собрание сочинений именно потому, что всегда был необыкновенно требователен, прежде всего, к себе самому. Эта требовательность осталась у него на всю жизнь. Уже став известным писателем, на встрече со студентами, отвечая на вопрос, в чем он видит опору нравственности, Владимир Тендряков уверенно сказал: «В критическом отношении к самому себе».

  Вед.1   Первые серьезные шаги Владимира Тендрякова в литературе были связаны с журналом «Новый мир». Там в 1956 году был опубликован первый его большой роман «Тугой узел»

По-настоящему Владимир Тендряков впервые заявил о себе как большой писатель в 1958 году в повести «Чудотворная», в которой поднимал сложные и неоднозначные вопросы веры и безверия .

(Инсценировка отрывка из «Чудотворной» - 5 класс)

  Вед.2   Школьный цикл Тендрякова - «Весенние перевертыши», «Расплата», «Ночь перед выпуском» принес ему заслуженную славу. В «Весенних перевертышах»  (1973) автор размышлял о сложностях перехода от детства к юности, о времени и вечности. Его волнует проблема нравственного выбора, выработки общественного сознания в подростке.   В повести прослеживается лишь одна весна в жизни тринадцатилетнего школьника Дюшки Тягунова. Эта весна была необычайной, не похожей на все предыдущие. Дюшка взрослеет. Его волнуют непривычные чувства, перед ним открываются новые явления, в себе и окружающем мире он обнаруживает массу противоречий, попадает в непредвиденные ситуации, требующие крутых решений, от которых порой зависит даже сама жизнь. До поры до времени все вокруг для Дюшки было просто и понятно. Но наступившая весна принесла много неожиданного.

(Инсценировка эпизода из «Весенних перевертышей» - 8 класс)

  Вед.1   Много споров вызвала повесть Тендрякова «Ночь после выпуска» о воспитании чувств подростков и о роли школы в этом процессе, о том, что школа, дав ученикам знания, не учит любви и добру. Тендрякова беспокоил главный недостаток школьного образования - отсутствие духовной и нравственной основы в воспитании.
(Инсценировка эпизода из «Ночи после выпуска» - 10 класс)

  Вед.2   Жена Владимира Федоровича журналистка Наталья Григорьевна Асмолова-Тендрякова говорила: «Если посмотреть на все его вещи - на повести, на новеллы, на романы - нигде в них нет конца, нет точки. Всегда открытый конец. Потому что это продолжение того же его разговора. Его разговора с собой бесконечного, его разговора с собеседником... Во всех его вещах вы найдете этот его бесконечный диалог-поиск».

       Вед.1    Последние годы  писатель жил в Москве, но никогда не забывал о своей малой родине. Владимир Федорович сообщал  группе «Поик», созданной при Шелотской школе,  о многочисленных творческих поездках по стране и за рубеж, о своих новых работах и замыслах. А также прислал  им свою фотографию и книгу «Граждане города солнца» с памятной надписью. А однажды  пришла от писателя посылка, а в ней – пять экземпляров его книги «Весенние перевертыши». И все они с его автографами. Владимир Федорович посоветовал в письме подарить их ребятам – и эти книги были подарены победителям школьного конкурса на лучшего знатока его жизни и творчества. 

  Вед.2         За последние 20 лет Владимир Федорович несколько раз навещал свой родной край, беседовал с земляками, любовался красотой наших сосновых боров, радовался изменениям, которые произошли в Шелотах. 

  Вед.1         Накануне, за два дня до неожиданной смерти, Владимир Федорович позвонил в Вологду своему давнишнему другу В. Невзорову и сказал, что хочет приехать на родину. Он почти каждый год приезжал в родные края. На этот раз ему хотелось, как когда-то в молодости, пройти пешком из г.Грязовца в Верховажье, побывать в Подосиновце Кировской области, г. Никольске, Кич.-Городке, г.Тотьме, а оттуда – в родную деревню Макаровскую. «Мы будем останавливаться в каждой деревне с ночевкой. И знаешь, можно ведь завернуть в Тимониху (на родину В.И. Белова). А потом двинем за Вожегу, а оттуда уж и в Верховажье. Там есть дороги, я знаю». 

  Вед.2         Через два дня из Москвы – новый звонок: 

      — С Владимиром Федоровичем плохо. У него удар. 

   Вед.1        Это было 31 июля 1984 года. Потом было первое, второе августа, ночь на третье... Все это время он не приходил в сознание. Утром в пятницу, 3 августа, сердце не выдержало... Центральные газеты сообщили о его смерти... 

  Вед.2   Владимир Тендряков был похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

  Вед.1         Печально и несправедливо, когда из жизни уходят люди в расцвете сил и таланта, до конца не завершив задуманное!.. 

   Вед.2        Вся жизнь его – пример неистовой целеустремленности и огромного трудолюбия, неустанного поиска ответов на жгучие проблемы современности. 

   Вед.1        Но он успел написать более двадцати романов и повестей, получивших признание читателей... В восьмидесяти театрах страны идут спектакли по его пьесам. ...Произведения писателя продолжают издавать не только у нас, но и в Англии, США, Франции, Швеции – более чем в 20 странах! О его творчестве написаны сотни литературоведческих работ, его книги включены в программы средних школ и высших учебных заведений. 

  Вед.2   ...После преждевременной смерти писателя-вологжанина В. Ф. Тендрякова юношеская библиотека областного центра названа его именем, на водных артериях страны курсируют теплоходы с его именем на борту, в Шелотах, Верховажье и Вологде появились улицы В. Ф. Тендрякова. А главное, его произведения пользуются все большим авторитетом среди читателей, в том числе учителей и школьников – а это значит, что писатель и его книги  будут интересны и нашим современникам.

Фрагмент из повести В.ф.Тендрякова «Ночь после выпуска»

Вера : - Скоро разлетимся. Знали друг друга до донышка, сроднились - и вдруг...

Игорь: - А до донышка ли мы знали друг друга? - усомнился.

Вера: - Ты что?    Десять лет вместе - и не до донышка.

Игорь:- Ты все знаешь, что я о тебе думаю?

Вера:- Неужели плохое? Обо мне? Ты что?

Игорь:- А тебе не случалось обо мне плохо подумать?.. Десять же лет вместе.

Вера:- Не случалось. Я ни о ком плохо...

Игорь:- Завидую твоей святости, мадонна. Генка, ты мне друг,- я всегда был хорош для тебя?

 Генка:- Не всегда.

Игорь:- То-то и оно. В минуты жизни трудные чего не случается.

Генка:- В минуты трудные... А они были у нас?

Игорь:- Верно! Даже трудных минут не было, а мысли бывали всякие.

 Юлечка: - Ребята! Девочки!.. Я очень, очень хочу знать... Я чувствовала, что вы все меня... Да, не любили в классе... Говорите прямо, прошу. И не надо жалеть и не стесняйтесь.

 Генка: - А что, друзья мы или нет? Давайте расстанемся, чтоб ничего не было скрытого.

Игорь:- Не выйдет,- заявил Игорь.

Генка:- Не выйдет, не додружили до откровенности?

Игорь: - А если откровенность не понравится?..

Генка:- Ну, тогда грош цена нашей дружбе.

Натка: - Я, может, не захочу говорить, что думаю. Например, о тебе.

Генка:- Что же, неволить нельзя.

Юлечка: - Кто не захочет говорить, тот должен встать и уйти!   

Генка:- Об ушедших говорить не станем. Только в лицо! - предупредил Генка.

Сократ: - А мне лично до лампочки, капайте на меня, умывайте, только на зуб не пробуйте (провел пятерней по струнам) Пи-ре-жи-ву!

Юлечка:- Мне не до лампочки!  

Игорь: - Мне, пожалуй, тоже.

Вера: - И мне... 

Генка: - А я переживу и прощу, если скажете обо мне плохое,- сообщил Генка.

Игорь:- Прощать придется всем.

Натка: - Я остаюсь .

Генка: - Будешь говорить все до донышка и открытым текстом.

Натка: - Не учи меня, Геночка, как жить.

Игорь:- С кого начнем? Кого первого на суд?

Юлечка: - С меня!  

Игорь:- Давайте с Веры. Ты, Верка, паинька, с тебя легче взять разгон .

Вера: - Ой, я боюсь первой!

Генка:- Можно с меня,- вызвался Генка.

 Автор: Генка нисколько не сомневался в себе - в школе его все любили, перед друзьями он свят и чист, пусть Натка услышит, что о нем думают.

 Если б он сел вместе со всеми, находился в общей куче - быть может, все получилось бы совсем иначе. Он сам поставил себя против всех - им осуждать, ему оправдываться. А потому каждое слово звучало значительней, серьезней, а значит, ранимей. Но это открылось позднее, сейчас Генка стоял с улыбочкой, ждал. Новая игра не казалась ему рискованной.

Все поглядывали на Игоря, он умел говорить прямо, грубо, но так, что не обижались, он самый близкий друг Генки, кому, как не ему, первое слово.  

Игорь: - Я пас. Сперва послушаю.

 Вера: - Я скажу

 - Геночка, знаешь ли, что ты счастливчик?

Генка:- Ладно уж, не подмазывай патокой.

Вера: - Ой, Геночка, обожди... Начать с того, что ты счастливо родился папа у тебя директор комбината, можно сказать, хозяин города. Ты когда-нибудь нуждался в чем, Геночка? Тебя мать ругала за порванное пальто, за стоптанные ботинки? Нужен тебе новый костюм - пожалуйста, велосипед старый не нравится - покупают другой. Счастливчик от роду.

Генка: - Так что же, за это я должен покаяться?

Вера: - И красив ты, и здоров, и умен, и характер хороший, потому что никому не завидуешь. Но... Не знаю уж, говорить ли все? Вдруг да обидишься.

Генка: - Говори. Стерплю.

Вера: - Так вот ты, Гена, черствый, как все счастливые люди.

Генка: - Да ну?

 Генка: - Гони примерчики!  

Вера: - Например, я вывихнула зимой ногу, лежала дома - ты пришел меня навестить? Нет.

Генка: - Вера, ты же у нас одна такая... любвеобильная. Не всем же на тебя походить.

Вера: - Ладно, на меня походить необязательно. Но ты и на Игоря Проухова, скажем, не похож. Помнишь, Сократа мать выгнала на улицу?

Сократ: - Уточним, старушка. Не выгнала, а сам ушел, отстаивая свои принципы.

Вера: - У кого ты ночевал тогда, Сократ?

Сократ: - У Игоря. Он с меня создавал свой шедевр - портрет хиппи.

Вера: - А почему не у Гены? У него своя комната, диван свободный.

Сократ: - Для меня там но совсем комфортабль.

Вера: - То-то, Сократик, не комфортабль. Трудно даже представить тебя Генкиным гостем. Тебя - нечесаного, немытого.

Сократ: - Н-но! Прошу без выпадов!

Вера: - Ты же несчастненький, а там дом счастливых.

Генка: - Да что ты меня счастьем тычешь? Чем я тут виноват?

 Вера: - Да, Геночка, да! Ты вроде и не виноват, что черствый. Но если вор от несчастной жизни ворует, его за это оправдывают? А?

Сократ: - Ну, старушка забавница, ты сегодня даешь!  

Генка: - Черствый потому, что полгода назад не навестил тебя, над твоей вывихнутой ногой не поплакал! Или потому, что Сократ не ко мне, а к Игорю ночевать сунулся! Ну, знаешь...

Вера: - А вспомни, Геночка, когда Славка Панюхин потерял деньги для похода...

Генка: - А не помнишь, кто выручил Славку? Может, ты?!

Вера: - Аг-га-а! Знала, что этот проданный велосипед нам напомнишь!  Но только ты не последнее отдавал, Геночка. Тебе старый велосипед уже надоел, нужен был новый - гоночный...

 Генка: - Ты!.. Очухайся! Эт-то свинство!

 Вера: - Не нравится? Извини. Сам же хотел, чтоб до дна, чтоб все откровенно...

 Генка: - Ложь!  До последнего слова ложь! Особенно о велосипеде!

 Игорь: - Кончим эту канитель, ребята. Переругаемся.

Генка:  - Нет!   Уж нет... Не кончим!

 Игорь: - Тогда уговоримся - не лезть в бутылку. Пусть каждый говорит что думает - его право, терпи.

Вера: - Я больше не скажу ни слова!  

Автор:  Генка до сих пор жил победно - никому не уступал, не знал поражений, себя даже и защищать не приходилось, защищал других. И вот перед Верой Жерих, которая и за себя-то постоять не могла, всегда прибивалась к кому-то, он, Генка, беспомощен. И все глядят на него с любопытством, но без сочувствия. Словно раздетый - неловко, хоть провались!

Юлечка: - Можно мне?  

 - Не навестил больную, не пригласил ночевать бездомного Сократа, старый велосипед... Какая все это мелочная чушь!

   - Я верю, верю - ты, Гена, не откажешь в ночлеге и велосипед ради товарища не пожалеешь... Даже рубаху последнюю отдашь. Верю!  Но... Но ради чего? Только ради одного, Гена: жизни не пожалеешь, чтоб красивым стать. Да! А вот прокаженного, к приме-ру, ты бы не только не стал лечить, как Альберт Швейцер, но через дорогу не перевел бы - побрезговал. И просто несчастного ты не поддержишь, потому что возня с ним и никто этому аплодировать не будет. От черствости это?.. Нет! Тут серьезнее.  Не черствость тут, а похуже - себялюбие! Черствого каждый разглядит, а себялюбца нет,   Ты светлячок, Гена, красиво горишь, а греть не греешь.

Автор:  Генка затравленно повел подбородком. Перед ним сидели друзья. Других более близких друзей у него не было. И они, близкие, с детства знакомые, оказывается, думают о нем вовсе не хорошо, словно он враг.

 Генка: - Ты это раньше... что я светлячок? Или только сейчас в голову пришло?

Юлечка: - Давно поняла.

 Генка: - Игорь, давай ты.

Игорь: - Может, кончим все-таки. Врагами же расстанемся.

Генка:- Спасаешь, благодетель?

Игорь: - Что-то мне неохота ковыряться в тебе, старик.

Генка: - Режь, не увиливай.

Игорь: - Н-да-а.

Автор: Игорь Проухов... С ним Генка сидел на одной парте, его защищал в ребячьих потасовках. Как часто они лежали на рыбалках у ночных костров, говорили друг другу самое сокровенное. Много спорили, часто не соглашались, бывало, сердились, ругались даже, но никогда дело не доходило до вражды. Игорь не Юлечка Студёнцева. Вот если б Игорь понял, как трудно ему, Генке, сейчас: дураком выглядит, без вины оболган, заклеймен даже - светлячок, надо же... Если б Игорь понял и сказал доброе слово, отбрил Веру, возразил Юльке - а Игорь может, ему нетрудно,- то все сразу бы встало на свои места.

 Генка: - Режь! Только учти, я тебя тоже жалеть не стану.

Автор: Эх, если б Игорь понял, не поверил угрозе, мир остался бы прежним, где дружба свята, правда торжествует, а ложь наказывается...

 Игорь: - Не пожалеешь?.. Само собой. Что ж...

  - Может, не стоит все-таки по делу-то? А?.. Оно не очень красивое.

Генка: - Нет уж, начал - говори!

Игорь: - Дело прошлое, я простил тебя - ворошить не хочется.

Генка: - Простил? Нужно мне твое прощение!

Игорь: - Тебе не нужно, так мне нужно. Как-никак много лет дружили... Догадываешься, о чем я хочу?..

Генка: - Не догадываюсь и ломать голову не стану. Сам скажешь.

Игорь: - Учти, старик, ты сам настаиваешь.

Генка: - Цену себе набиваешь!

Игорь: - Ладно. Почему не уважить старого друга... Почтеннейшая публика, мы с ним часто играли в диспуты, и вы нам за это щедро платили - своим умилением...

Генка: - Хватит кривляться, шимпанзе!

Игорь: - Мой друг бывает очень груб, извиним его. Грубость баловня судьбы: я, мол, не чета другим, я сверхчеловек, сильная личность, а потому на дух не выношу тех, кто хоть чуть стал поперек...

Генка: - Сам ярлыки клеишь, обзываешься, как баба в очереди, а еще обижаешься - груб, извиним!

Игорь: - Мы обычно спорим на публику, но однажды схлестнулись с глазу на глаз

Генка: - Вот ты о чем!.. О выступлении...

Игорь: - Да, о том. Должна была открыться выставка школьного рисунка . Событие! С этой выставки лучшие работы должны поехать в Москву. Хотелось мне попасть на эту выставку или нет?.. Хотелось! И он это знал. Но... Но выступил на комитете комсомола... Что ты там сказал обо мне, Генка?

 Генка: - Я говорил только то, что раньше... Тебе! В глаза!

Игорь: - Нет, мне передали: ты даже растленность мне вклеил... В глаза-то говорил пообкатанней, боялся - отобью мяч в твои же ворота.

Генка: - А тебе не передали, что я талантливым тебя называл?

Игорь: - Вот именно, чтоб легче подставить ножку... Ходил в обнимочку, а за пазухой нож держал, ждал случая в спину вонзить.

 Генка: - Ты-ы!..

 Игорь:  - Сам просил - я не набивался.

Генка: - Ты-ы!.. Ты-ы меня!.. Носил за пазухой!..

Игорь:  - Сказал факты, а вывод пусть делают другие.

Генка: - Я те-бе!..

 Игорь: - Давай,- тихо попросил он.- Ты же самбист, научен суставы выворачивать.

Генка: - Сволочь ты!

Игорь: - Я сволочь, ты святой. Кончим на этом. Аминь.

Вера: - И правда кончим. Господи! Если б я знала...

Генка: - А ты ждала, что я все съем!

Вера: - Пусть меня лучше, не надо его больше, ребята. Пусть лучше меня!..

Генка: - Пожалела. Спасибо большое! Только я не нуждаюсь в жалости! Давайте, давайте до конца! Все раскройтесь, чтоб я видел, какие вы... Сократ, валяй! Ну! Твоя очередь!

 Сократ: - Я бы лучше вам спел, фратеры.

Генка: - Тут на другие песни настроились, разве не видишь? Не порти хор.

Сократ: - А я что, Генка... У нас с тобой полный лояль.

Генка: - Не бойся, его не ударил и тебя бить не стану. Дави!

Сократ: - Для меня ты плохого никогда... Конечно, что я тебе: Сократ - лабух, Сократ Онучин - бесплатное приложение к гитаре.  

 Натка: - Гена-а... Что тут только не наговорили про тебя, бедненький! Даже пугали нож в спину можешь. Вот как! Не верь никому - ты очень чистый, Гена, насквозь, до стерильности. Варился в прокипяченной семейной водичке, куда боялись положить даже щепоточку соли. Нож в спину - где уж.

Генка: - Нат-ка! Не издевайся, прошу.

Натка: - А я серьезно, Геночка, серьезно. Никто тебя не знает, все видят тебя снаружи, а внутрь не залезают.  

Генка: - О чем ты, Натка?

Натка: - О тебе, только о тебе. Ни о чем больше. Целый год ты меня каждый вечер до дому провожал, но даже поцеловать не осмелился. И на такого паиньку наговаривают - нож в спину! Защитить хочу.

Генка: - Нат-ка! Зачем так?..- Генка прятал глаза, говорил хрипло, в землю.

Натка: - Не веришь мне, что защищаю?

Генка: - Издеваешься... Они - пусть что хотят, а тебя прошу...

Натка: - Они - пусть?!  Я - не смей?.. А может, мне обидно за тебя, Генка,- обливают растворчиком, а ты утираешься.  

 Генка: - Травить?! Нат-ка! Зачем?!

 Натка: - Затем, что стоишь того. И так тебя и эдак пихают, а ты песочек уминаешь перед скамеечкой. Чего тогда с тобой и церемониться. Трусоват был Ваня бедный...   Жалкий ты, Генка.

 Генка: - Н-ну, Натка!.. Ну-у!..

 Генка: - До донышка! Правдивы!.. Ты сказала - я черств. Ты - я светлячок-себялюбец. Ты - в предатели меня, нож в спину... А ты, Натка... Ты и совсем меня - даже предателем не могу, жалкий трус, тряпка! До донышка... Но почему у вас донышки разные? Не накладываются! Кто прав? Кому из вас верить?.. Лгали! Все лгали! Зачем?! Что я вам плохого сделал? Тебе! Тебе, Натка!.. Да просто так, воспользовались случаем - можно оболгать. И с радостью, и с радостью!.. Вот вы какие! Не знал... Раскрылись... Всех теперь, всех вас увидел! Насквозь!..

Автор: Накаленный Генкин голос. А ночь дышала речной влагой и запахами вызревающих трав. И густой воздух был вкрадчиво теплым. И листва молодых лип, окружающая фонари, казалось, сама истекала призрачно-потусторонним светом. Никто этого не замечал. Подавшись всем телом вперед, с искаженным лицом надрывался Генка, а пять человек, тесно сидящих на скамье, окаменело его слушали.