Презентация и материалы по ней к уроку на тему:

Казаки в Париже

Слайд 2
Русь помнит ваши имена!
 Недаром славою столетий
Покрыты Дона знамена...

И. Никитин «Донцам»

Слайд 3
Война - несомненное зло, но ощущение победы над мощным и коварным неприятелем пьянит сильнее доброго французского вина.
Впрочем, атаман Войска   Донского, граф и кавалер (а в придачу почетный   доктор права Оксфордского университета) Матвей Иванович Платов заморскому шампанскому всегда предпочитал родное цимлянское. 31 марта 1814 года «вихорь-атаман» въезжал в Париж победителем в свите Александра I. Императорский конвой составлял лейб-гвардии казачий полк. Цимлянское везли в дальнем обозе.
Война 1812 года застала Платова в Гродно в должности командующего летучим корпусом (14 полков, 7 тысяч человек). В России, Германии, Франции казаки всегда действовали в авангарде, наводя ужас на противника. За два года войны корпус захватил 100 тысяч пленных и более 800 орудий. Сам Наполеон у реки Лужи под Малоярославцем чуть было не стал пленником казаков.
С Наполеоном Платов знаком был лично. Восхищенный его искусством стрельбы из лука, французский император подарил атаману табакерку с собственным портретом, осыпанную драгоценными камнями. Хотел наградить и орденом Почетного легиона, да Платов простодушно отказался: «За что ему меня награждать? Я ему не служил и служить не могу...»
Зато музыкой в ушах   атамана звучали оброненные где-то слова властолюбивого   корсиканца: «Дайте мне одних лишь казаков, и я покорю всю Европу».
История распорядилась иначе, и в покоренный Париж въехал русский император на красавце-жеребце Эклипсе (тоже, кстати, подаренном Наполеоном), а следом за ним двадцать тысяч казаков и калмыков на своих приземистых лошадях. Платов, хлебнувший и славы и горя, воевавший под началом Суворова и Кутузова, в крепости по навету сидевший и орденами осыпанный, считал эти минуты счастливейшими в своей жизни...
Парижская серия акварелей Опица насчитывала 40 листов, 25 из них хранятся в России в государственном историческом музее. 

Интересны они живостью наблюдений,  занимательностью  рассказа, окрашенного долей иронии, но главное - исторической достоверностью в мельчайших бытовых деталях.

Слайд 4
Вот «Конный казак на парижской улице». На правой руке у него закрепленная за локоть пика-дончиха. Известно, что длина ее (как правило, более трех метров) и вес подгонялись «по руке» каждого воина. Кроме пики вооружен казак саблей, двумя пистолетами и ружьем. На голове его вместо официально утвержденного кивера с султаном положенная только «резервным» казакам фуражка с красным шлыком. На левой руке -белая повязка, введенная для всех союзных армий во избежание путаницы, могущей произойти от разнообразия мундиров.

Слайд 5,6,7,8,
Прямо в городском саду на Елисейских полях разбили они свои биваки, и поплыл над бульварами острый запах сала, кожи, походных котлов и конского навоза...

Слайд 9
Наполеоновская пропаганда рисовала казаков в виде дикой азиатской орды свирепых и косматых чудищ. «Рисовала» сказано не для красного словца. С1813 года в иностранных карикатурах образы казаков оказались самыми популярными. Опиц в свою очередь подсмотрел сценку у витрины павильона для продажи эстампов. Два казака рассматривают карикатуру «Казак, рисованный с натуры». Изображение явно веселит победителей... На самом деле, русские оказались куда благороднее французов, всего два года назад испепеливших Москву. Они и не помышляют о мести. Цели взятия Парижа были объявлены в «Приказе»: «Да водворится на всем шаре земном спокойствие и тишина! Да будет каждое царство под единой собственного правительства своего властию и законами благополучно! Да процветают в каждой земле ко всеобщему благоденствию народов, вера, язык, науки, художества и торговля! Сие есть намерение наше, а не продолжение брани и разорения...» Большинство офицеров воспитаны французскими гувернерами, и Париж притягивает их как светоч мира. «Мы чувствовали, что малейший наш жест войдет в историю, - писал русский генерал Левенстерн. - Всю нашу последующую жизнь мы будем слыть особыми людьми; на нас будут смотреть с удивлением, слушать с любопытством и восхищением. Нет большего счастья, как повторять до конца своих дней: «Я был с армией в Париже».

В отличие от казаков, разбивших свои биваки прямо на улицах, офицеры получили билеты на постой и были приняты на пансион в частные дома. Поначалу их встречают прохладно,  но вскоре настороженность сменяется взаимной симпатией. Завязываются дружеские отношения, намечаются любовные интрижки. Русский мундир пользуется успехом у дам высшего общества, и двери салонов Сен-Жерменского предместья широко распахиваются перед русской знатью. Впрочем, не только салонов. Немало офицеров введены во французские масонские ложи. Через какой-нибудь десяток лет «французская зараза» аукнется восстанием декабристов...

Слайд 10,11
Но пока русские офицеры стремятся везде побывать и побольше увидеть. Одни посещают музеи и театры, других вполне удовлетворяют парижские кафе. На одной из акварелей как раз и изображена такая сценка. Казаки пьют вино, ухаживают за француженками и развлекаются представлением, которое для них устроил французский юноша. Он одновременно играет на дудке, на барабане и движением ноги заставляет плясать своих кукол.
В России театр марионеток был тогда большой редкостью.

Слайд 12
В отношении к мирным жителям русские твердо следовали заветам Суворова: «Обывателя не обижай! Он нас поит и кормит. Солдат - не разбойник». Языковые трудности и конфликты в общении на бытовом уровне, конечно же, возникали. Наблюдательный  Опиц и это отразил в одной из акварелей. Казак занимался закупками и чем-то не угодил старухе, может быть заплатил меньшую цену, что вызвало гнев парижанки... После трехлетних лишений военно-полевой жизни многие русские просто наслаждались комфортом, гастрономическими изысками и всем тем, что мог предоставить человеку один из лучших городов мира. Тем более что в Париже русским войскам было выдано жалованье за весь 1814 год. Участник кампании Н.П. Ковальский с удовольствием вспоминал о дешевизне ресторанов и кафе: «Обед вообще обходился нам тогда дешево. Мы пользовались большим кредитом в лавках и магазинах».
Правда, мемуаристы отмечали и то, что гастрономические вкусы русских и французов не всегда совпадали. Некто А.Д. Чертков писал: «Французы никогда не едят суп, заправленный овощами или вермишелью, и смеются над нами каждый раз, когда мы едим похлебку с хлебом».
Забавную ситуацию описал А.Я. Миркович. «Нам указали хороший ресторан  и  мы в него ввалились в большом обществе наших офицеров. Сели за стол, кушанье подают очень порядочное и нам в особенности хорош показался белый соус с ножками молоденьких цыплят, как нам по виду и по вкусу показалось. Счастливый гарсон, заметивши, что это блюдо нам понравилось, тотчас предложил... повторить: «все находят, говорил он, что у нас отлично приготовлено это блюдо, потому что мы всегда добываем самых лучших лягушек». Мы остолбенели!., но я поспешил ему сказать: «не надо, благодарим, подавайте следующее».

Слайд 13
Многие русские дворяне во время военной службы имели при себе собственных крепостных в качестве слуг, в том числе повара. Один из них изображен в сценке на рынке, одетым в гражданское платье, в компании с донским казаком. Вероятно, оба находились при каком-нибудь крупном военачальнике. Высшие военные чины предпочитали использовать именно казаков в качестве ординарцев или вестовых. Люди свободные, по сравнению с солдатами регулярных полков, они отличались сметливостью, ловкостью, умением общаться с самыми разными чиновниками. Казачьи командиры постоянно жаловались, что у них отнимают лучших людей.

Слайд 15
К лошадям отношение у казаков было особое. Уже в пять-восемь лет казачата умели бесстрашно скакать по степи на полудиких конях. Лошадей этих (помесь нескольких пород -татарской, арабской, черкесской, турецкой) отличали острое зрение, резвый бег на большое расстояние, неприхотливость в корме.
В Париже казаки купали коней в Сене около моста Генриха IV. На набережной и на мосту собирались толпы любопытных. Существует свидетельство очевидца А.И. Михайлова-Данилевского: «Достойно удивления, как люди и лошади сохранились в столь хорошем положении, потому что они пришли из отдаленных земель, были в частых сражениях и претерпели жестокую и продолжительную зиму...»

Слайд 16
3 июля 1814 года Александр I покинул Париж и отправился в Лондон. После отъезда царя полки союзников один за другим также ушли из города. В авангарде четырех колонн русской армии, следовавшей через Германию и Польшу, вновь шли донцы.
...Ожидая под Москвой на Поклонной горе делегацию «бояр», Наполеон представить себе не мог, что всего через два года именно здесь пройдут полки российской гвардии, возвращающиеся из повергнутого Парижа

Слайд 10,11

Но пока русские офицеры стремятся везде побывать и побольше увидеть. Одни посещают музеи и театры, других вполне удовлетворяют парижские кафе. На одной из акварелей как раз и изображена такая сценка. Казаки пьют вино, ухаживают за француженками и развлекаются представлением, которое для них устроил французский юноша. Он одновременно играет на дудке, на барабане и движением ноги заставляет плясать своих кукол.
В России театр марионеток был тогда большой редкостью.

Слайд 12

В отношении к мирным жителям русские твердо следовали заветам Суворова: «Обывателя не обижай! Он нас поит и кормит. Солдат - не разбойник». Языковые трудности и конфликты в общении на бытовом уровне, конечно же, возникали. Наблюдательный  Опиц и это отразил в одной из акварелей. Казак занимался закупками и чем-то не угодил старухе, может быть заплатил меньшую цену, что вызвало гнев парижанки... После трехлетних лишений военно-полевой жизни многие русские просто наслаждались комфортом, гастрономическими изысками и всем тем, что мог предоставить человеку один из лучших городов мира. Тем более что в Париже русским войскам было выдано жалованье за весь 1814 год. Участник кампании Н.П. Ковальский с удовольствием вспоминал о дешевизне ресторанов и кафе: «Обед вообще обходился нам тогда дешево. Мы пользовались большим кредитом в лавках и магазинах».

Правда, мемуаристы отмечали и то, что гастрономические вкусы русских и французов не всегда совпадали. Некто А.Д. Чертков писал: «Французы никогда не едят суп, заправленный овощами или вермишелью, и смеются над нами каждый раз, когда мы едим похлебку с хлебом».

Забавную ситуацию описал А.Я. Миркович. «Нам указали хороший ресторан  и  мы в него ввалились в большом обществе наших офицеров. Сели за стол, кушанье подают очень порядочное и нам в особенности хорош показался белый соус с ножками молоденьких цыплят, как нам по виду и по вкусу показалось. Счастливый гарсон, заметивши, что это блюдо нам понравилось, тотчас предложил... повторить: «все находят, говорил он, что у нас отлично приготовлено это блюдо, потому что мы всегда добываем самых лучших лягушек». Мы остолбенели!., но я поспешил ему сказать: «не надо, благодарим, подавайте следующее».

Слайд 13

Многие русские дворяне во время военной службы имели при себе собственных крепостных в качестве слуг, в том числе повара. Один из них изображен в сценке на рынке, одетым в гражданское платье, в компании с донским казаком. Вероятно, оба находились при каком-нибудь крупном военачальнике. Высшие военные чины предпочитали использовать именно казаков в качестве ординарцев или вестовых. Люди свободные, по сравнению с солдатами регулярных полков, они отличались сметливостью, ловкостью, умением общаться с самыми разными чиновниками. Казачьи командиры постоянно жаловались, что у них отнимают лучших людей.

Слайд 14

По-своему любопытна была организация хозяйственной жизни в казачьих полках. Вся она сосредоточивалась в так называемых десятках. (Полк делился на сотни, сотни - на десятки.) Все имущество десятка считалось общим, хранилось и перевозилось в переметных сумах. Отсюда даже возник термин - односум, то есть сослуживец по десятку. Казаки одного десятка делили вместе пищу и кров, боевые опасности и всю захваченную добычу (называлась дуваном, раздел же добычи производился по окончании боевых действий). Односум считался больше чем другом. Все общее имущество, включая провизию, перевозилось на вьючных лошадях. Каждый казак был о дву-конь, то есть являлся на службу с двумя лошадьми - строевой и вьючной, со своими седлами, экипировкой и оружием.

Слайд 15

К лошадям отношение у казаков было особое. Уже в пять-восемь лет казачата умели бесстрашно скакать по степи на полудиких конях. Лошадей этих (помесь нескольких пород -татарской, арабской, черкесской, турецкой) отличали острое зрение, резвый бег на большое расстояние, неприхотливость в корме.

В Париже казаки купали коней в Сене около моста Генриха IV. На набережной и на мосту собирались толпы любопытных. Существует свидетельство очевидца А.И. Михайлова-Данилевского: «Достойно удивления, как люди и лошади сохранились в столь хорошем положении, потому что они пришли из отдаленных земель, были в частых сражениях и претерпели жестокую и продолжительную зиму...»

Слайд 16

3 июля 1814 года Александр I покинул Париж и отправился в Лондон. После отъезда царя полки союзников один за другим также ушли из города. В авангарде четырех колонн русской армии, следовавшей через Германию и Польшу, вновь шли донцы.

...Ожидая под Москвой на Поклонной горе делегацию «бояр», Наполеон представить себе не мог, что всего через два года именно здесь пройдут полки российской гвардии, возвращающиеся из повергнутого Парижа

Слайд 2

Русь помнит ваши имена!
 Недаром славою столетий
Покрыты Дона знамена...

И. Никитин «Донцам»

Слайд 3

Война - несомненное зло, но ощущение победы над мощным и коварным неприятелем пьянит сильнее доброго французского вина.

Впрочем, атаман Войска   Донского, граф и кавалер (а в придачу почетный   доктор права Оксфордского университета) Матвей Иванович Платов заморскому шампанскому всегда предпочитал родное цимлянское. 31 марта 1814 года «вихорь-атаман» въезжал в Париж победителем в свите Александра I. Императорский конвой составлял лейб-гвардии казачий полк. Цимлянское везли в дальнем обозе.

Война 1812 года застала Платова в Гродно в должности командующего летучим корпусом (14 полков, 7 тысяч человек). В России, Германии, Франции казаки всегда действовали в авангарде, наводя ужас на противника. За два года войны корпус захватил 100 тысяч пленных и более 800 орудий. Сам Наполеон у реки Лужи под Малоярославцем чуть было не стал пленником казаков.

С Наполеоном Платов знаком был лично. Восхищенный его искусством стрельбы из лука, французский император подарил атаману табакерку с собственным портретом, осыпанную драгоценными камнями. Хотел наградить и орденом Почетного легиона, да Платов простодушно отказался: «За что ему меня награждать? Я ему не служил и служить не могу...»

   Зато музыкой в ушах   атамана звучали оброненные где-то слова властолюбивого   корсиканца: «Дайте мне одних лишь казаков, и я покорю всю Европу».

История распорядилась иначе, и в покоренный Париж въехал русский император на красавце-жеребце Эклипсе (тоже, кстати, подаренном Наполеоном), а следом за ним двадцать тысяч казаков и калмыков на своих приземистых лошадях. Платов, хлебнувший и славы и горя, воевавший под началом Суворова и Кутузова, в крепости по навету сидевший и орденами осыпанный, считал эти минуты счастливейшими в своей жизни...

Парижская серия акварелей Опица насчитывала 40 листов, 25 из них хранятся в России в государственном историческом музее. 

Интересны они живостью наблюдений,  занимательностью  рассказа, окрашенного долей иронии, но главное - исторической достоверностью в мельчайших бытовых деталях.

Слайд 4

Вот «Конный казак на парижской улице». На правой руке у него закрепленная за локоть пика-дончиха. Известно, что длина ее (как правило, более трех метров) и вес подгонялись «по руке» каждого воина. Кроме пики вооружен казак саблей, двумя пистолетами и ружьем. На голове его вместо официально утвержденного кивера с султаном положенная только «резервным» казакам фуражка с красным шлыком. На левой руке -белая повязка, введенная для всех союзных армий во избежание путаницы, могущей произойти от разнообразия мундиров.

Слайд 5,6,7,8,

Прямо в городском саду на Елисейских полях разбили они свои биваки, и поплыл над бульварами острый запах сала, кожи, походных котлов и конского навоза...

Слайд 9

Наполеоновская пропаганда рисовала казаков в виде дикой азиатской орды свирепых и косматых чудищ. «Рисовала» сказано не для красного словца. С1813 года в иностранных карикатурах образы казаков оказались самыми популярными. Опиц в свою очередь подсмотрел сценку у витрины павильона для продажи эстампов. Два казака рассматривают карикатуру «Казак, рисованный с натуры». Изображение явно веселит победителей... На самом деле, русские оказались куда благороднее французов, всего два года назад испепеливших Москву. Они и не помышляют о мести. Цели взятия Парижа были объявлены в «Приказе»: «Да водворится на всем шаре земном спокойствие и тишина! Да будет каждое царство под единой собственного правительства своего властию и законами благополучно! Да процветают в каждой земле ко всеобщему благоденствию народов, вера, язык, науки, художества и торговля! Сие есть намерение наше, а не продолжение брани и разорения...» Большинство офицеров воспитаны французскими гувернерами, и Париж притягивает их как светоч мира. «Мы чувствовали, что малейший наш жест войдет в историю, - писал русский генерал Левенстерн. - Всю нашу последующую жизнь мы будем слыть особыми людьми; на нас будут смотреть с удивлением, слушать с любопытством и восхищением. Нет большего счастья, как повторять до конца своих дней: «Я был с армией в Париже».

В отличие от казаков, разбивших свои биваки прямо на улицах, офицеры получили билеты на постой и были приняты на пансион в частные дома. Поначалу их встречают прохладно,  но вскоре настороженность сменяется взаимной симпатией. Завязываются дружеские отношения, намечаются любовные интрижки. Русский мундир пользуется успехом у дам высшего общества, и двери салонов Сен-Жерменского предместья широко распахиваются перед русской знатью. Впрочем, не только салонов. Немало офицеров введены во французские масонские ложи. Через какой-нибудь десяток лет «французская зараза» аукнется восстанием декабристов...