Научно - исследовательская работа по истории на тему: "Два подхода в изучении стран Востока: Н.М. Пржевальский и Г.Н.Потанин"

 

Муниципальное казенное общеобразовательное учреждение

средняя общеобразовательная школа №1 п. Михайловка

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Научно-исследовательская работа

 

 

 

 

 

 

Два подхода в изучении стран Востока: Н.М.Пржевальский и Г.Н.Потанин

 

 

 

 

 

 

 

 

 

          Выполнил: Лыткина Анастасия Юрьевна

          МКОУ СОШ №1

11 класс

                                             Руководитель: учитель истории и обществознания Сосина О.А.

 

                                             Секция: история

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2014г.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

 

ВВЕДЕНИЕ……………………………………………………………………….3

ГЛАВА 1.ПЕРВОИССЛЕДОВАТЕЛИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В РОССИИ Н.М. ПРЖЕВАЛЬСКИЙ И Г.Н. ПОТАНИН………………………………………14

1.1.Страницы биографии Н.М. Пржевальского и Г.Н. Потанина……………..14

1.2. Исследовательский путь Н.М. Пржевальского в Центральной Азии…….23

1.3. Исследование Центральной Азии  в экспедициях  Г.Н. Потанина……...  38

ГЛАВА 2. СРАВНЕНИЕ ИССЛЕДОВАНИЙ И РЕЗУЛЬТАТОВ НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Н.М. ПРЖЕВАЛЬСКИМ  И  Г.Н. ПОТАНИНЫМ… 48

2.1. Научные искания и воззрения Н.М. Пржевальского и Г.Н. Потанина………………………………………………………………………….48

2.2. Значение исследований  Н.М.Пржевальского и Г.Н. Потанина

 в Центральной Азии и их влияние на развитие русской науки………………71                                     

ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………………………79

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ……………………………………………………   82

ПРИЛОЖЕНИЕ…………………………………………………………………85

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

 

          Мировую славу русской географической науке принес Николай Михайлович Пржевальский. В 1867-1868 гг. Пржевальский блестяще провел исследования Дальнего Востока и написал об этом книгу «Путешествия по Уссурийскому краю». После этого Пржевальский совершил четыре путешествия в Центральную Азию: первое - Монгольское (1870-1873), второе - Лобнорское и Джунгарское (1876-1877) и два Тибетских (1879-1880 и 1883-1885). Он провел в горах и пустынях Центральной Азии около 8 лет. За это время им было пройдено около 32 тыс. км и обследована территория, по площади равная Австралии.

          Н.М.Пржевальский впервые нанес на карту Центральной Азии более 20 хребтов и ряд крупных и мелких озер и рек, а сведения об 87 уже известных  

 расширил и пополнил новыми данными. Он дал правильное представление о неизвестном до этого пространстве Тибета и грандиозной по своим размерам горной области Куньлуня. Он исследовал и описал центральноазиатские пустыни и указал, что пустыня Гоби представляет собой впадину, а не поднятие, как предполагали раньше, что Джунгарская пустыня пересечена невысокими горными цепями, а Хамийская - имеет холмистый рельеф. Первым из европейцев Н.М.Пржевальский достиг верховьев китайских рек Янцзы и Хуанхэ и определил водораздел между обеими великими речными системами. Важным научным открытием было изучение бассейна озера Лобнор, до тех пор остававшегося неизведанным. Путешественник исследовал и описал самую крупную бессточную реку Центральной Азии - Тарим[1].

           В знак признания больших заслуг Н.М.Пржевальского в его честь была выбита золотая медаль с надписью: «Первому исследователю природы Центральной Азии».

          Н.М.Пржевальскому оказалось по силам пройти в экспедиционных маршрутах количество километров, почти равное длине экватора. Собрать поражающие воображение зоологическую, минералогическую коллекции и гербарий. В его зоологической коллекции - 7,5 тысячи экспонатов, среди них немало открытых им самим; в гербарии - 16 тысяч экземпляров растений, из них 218 видов были описаны впервые.

          Среди других исследователей Центральной Азии, Н.М.Пржевальского выделяет, то, что он был первым и, пожалуй, самым упорным и отважным. Во главе горстки русских  людей он впервые исследовал обширные пустыни Внутренней Азии и высочайшие хребты Тибета, совершив с 1870 по 1885г.г. четыре центральноазиатских экспедиции.

          Одним из последователей Н.М.Пржевальского был Григорий Николаевич Потанин. В 1876-1899 гг. он совершил пять больших путешествий по Монголии, Джунгарии, Большому Хингану и Восточному Тибету. Его маршруты проходили в основном по местам, ранее неизвестным европейцам. Потанин дал много новых сведений по географии и геологии, собрал огромную коллекцию растений и животных. Очень ценными оказались собранные им материалы по этнографии различных народов Центральной Азии, об их быте, нравах, культуре и хозяйственной деятельности[2].

          Потанин Г.Н. был исследователем фольклора тюркских и монгольских племен, внесшего большой вклад в науку, автором 4-х томного издания «Очерков Северо-Западной Монголии», а также крупных монографий: «Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе», «Сага о Соломоне», «Ерке. Культ сына неба в Северной Азии[3].

          Концептуальную основу его многочисленных работ составило представление об определяющем влиянии природно-климатических факторов на развитие народов, а также положение о едином источнике эпического наследия Европы и Азии».  М.В. Шиловский подчеркивал, что Г.Н.Потанин «...страстно призывал к развертыванию исследований народов Центральной Азии».

          Академик  В.А.Обручев  включил Н.М.Пржевальского и Г.Н.Потанина в число великих первооткрывателей мира: «Открытием Центральной Азии для мировой науки мы обязаны трем великим «П» – Пржевальскому, Певцову, Потанину»[4].

          Объект исследования  – исследования Средней Азии в России  в конце Х1Х века.

          Предмет исследования – исследование Средней Азии Н.М. Пржевальским и Г.Н. Потаниным и сравнение их деятельности.

          Историография  - несмотря на это, описанию выдающихся открытий, сделанных Н.М. Пржевальским, его жизни и деятельности посвящена  обширная специальная и научно-популярная литература.

          В 1890 году, через 2 года после смерти Н.М. Пржевальского было выпущено первое биографическое издание, повествующее о жизненном пути русского  первооткрывателя и исследователя Средней Азии, «Николай Михайлович Пржевальский. Биографический очерк».  Книга Н.Ф. Дубровина написана на основе большого фактического материала,  дневников путешествий, записках самого Н.М. Пржевальского. Кроме того, в ней используется официальная и частная переписка исследователя, дипломатические документы, касающиеся пребывания Н.М.Пржевальского в Китае[5].

          В 1891 году выходит биографический очерк о жизни Н.М.Пржевальского, составленный М.А. Энгельгардтом «Н.М.Пржевальский, его жизнь и путешествия. Биографический очерк». М.А. Энгельгардт обращает внимание на тяготы и лишения, с которыми сталкивался путешественник. М.А. Энгельгардт называет первую центрально-азиатскую экспедицию Н.М.Пржевальского  «экспедицией  нашего века», ее можно было бы назвать «сумасшествием, если б она не увенчалась успехом. По мнению, автора очерка, данная экспедиция достигла «громадных результатов, достигнутых нищенскими средствами»[6].

           Работа по изучению открытий Н.М.Пржевальского, его жизни и деятельности, была продолжена рядом других авторов. Так, при написании дипломной работы, я изучала книгу В.М. Гавриленкова «Русский путешественник Н.М.Пржевальский». Эта книга  - живой и интересный рассказ о жизни и деятельности Н.М.Пржевальского, написанная смоленским географом и краеведом В.М. Гавриленковым. Познакомившись с книгой, я получила представление о Н.М. Пржевальском не только, как об известном ученом и знаменитом исследователе Азии, но и как о человеке:  «Ни трудности дикой природы пустыни, ни препоны со стороны враждебно настроенного населения - ничто не могло остановить Н.М.Пржевальского. Экспедиция выполнили свою задачу до конца - прошла и исследовала те местности Центральной Азии, в большей части, которых еще не ступала нога европейца»[7].

            В книге В.М. Гавриленкова  опубликован богатый материал, касающийся подробностей жизни Н.М. Пржевальского на Смоленщине, тогда как другие авторы, в основном, касались жизни путешественника в родных краях, лишь в детские и юношеские годы. В.М. Гавриленков отмечает близость Пржевальского к трудовому народу, простоту обращения со своими спутниками в путешествиях, с жителями Смоленщины.

            В 1950 году вышла книга о Н.М. Пржевальском в серии «Жизнь замечательных людей». Автор С. Хмельницкий отмечает патриотизм  русского путешественника, который заставил Пржевальского смотреть на свои научные исследования и как на «дело национальное», как на «службу для науки и для славы русского имени»[8]. С Хмельницкий отмечает доброту и заботливость Н.М.Пржевальского о своих товарищах.

           В  работе мы также использовали труд  Обручева В.А. «Г.Н Потанин. Жизнь и деятельность»,  вышедшим в  1947 году. Обручев В.А. писал о Г.Н.Потанине: «отдав всю жизнь исследованиям неведомых земель на пользу политическим и экономическим интересам России, будучи человеком безупречной честности и бескорыстья, Г.Н.Потанин при царях оставался в глазах властей политически неблагонадежным и был лишен возможности занимать посты   достойные его знаний и энергии,  даже в научных учреждениях и организациях.  Таким же неблагонадежным для новой власти ушел он из жизни при Советах, по той причине, что в прессе выступал противником коммунистической идеологии и в 1919 г. подписал антисоветское воззвание»[9].

          Но все же, по мнению советского биографа, как один  из трех пионеров изучения Внутренней Азии, «в отношении этнографии Г.Н.Потанин сделал больше, чем Н.М.Пржевальский и Певцов взятые вместе».  По мнению Обручева, Г.Н.Потанин имел необходимые для путешественника по  Азии личные качества; закаленное трудами и лишениями здоровье, чрезвычайную неприхотливость и выносливость, знакомство с местными языками, уменье обращаться с туземцами, хорошие познания в области географии и естественных наук, отличное знакомство с литературой по географии Сибири и Средней Азии и, конечно, любовь к делу,  и полную самоотверженную преданность науке.

          Несмотря на то, что биография Г.Н. Потанина постоянно привлекала внимание ученых и литераторов, мы согласны с выводом, сделанным В. А. Обручевым еще в начале 1950-х гг.: «Подробное жизнеописание Г.Н. Потанина, оценка его научной и общественной деятельности и полный список его печатных трудов являются еще задачей будущего»[10].

           Из обильного потока публикаций, появившихся уже после этого заявления, Г.Н.Потанин предстает в виде двуликого Януса, у которого, с одной стороны, безупречное лицо ученого-подвижника, а с другой, буржуазно-либеральная физиономия общественного деятеля, пришедшего в конце своего жизненного пути в лагерь контрреволюции. Сыграла здесь свою роль типичная для многих выдающихся русских интеллигентов начала ХХ в. ситуация, о которой историки до недавнего времени скороговоркой замечали, завершая их биографии: «был врагом Советской власти».

            В книге Разгона И.М., Плотникова М.Е. «Г.Н. Потанин в годы социалистической революции и гражданской войны в Сибири» проанализирован ранний этап жизни и деятельности Г.Н.Потанина (прежде всего в 60-70-е гг. ХIХ в.), когда, в одних случаях, он причисляется к революционно-демократическому лагерю, последователям Н.Г.. Чернышевского и А. И. Герцена, а в других – к  либералам[11].  

          Шиловский М.В. «Полнейшая самоотверженная преданность науке»:   в основу замысла данного исследования положено стремление  уяснить черты исторического портрета Г.Н. Потанина, как ученого и общественного деятеля, проследить основные этапы его жизненного пути.

          В книге на основе накопленного предшественниками и впервые вводимыми в научный оборот фактов рассматривается вклад Г.Н. Потанина в комплексное изучение Центральной Азии (Сибирь, Казахстан, Монголия и Китай) в различных областях науки: географии, фольклористики, этнографии, истории, ботаники и т. д. Особое внимание обращается на концептуальные подходы выдающегося путешественника, вызвавшие многочисленные споры и оживленные дискуссии и неоднозначно воспринимаемые научным сообществом в настоящее время.

          Значительное место  в монографии отводится рассмотрению роли Г.Н. Потанина в общественно-политической и культурной жизни Сибири второй половины XIX - начала ХХ вв. как идеолога сибирского областничества, впервые в истории России сформулировавшего основные подходы к обоснованию регионоведения. Прослеживаются его взаимоотношения с выдающимися деятелями отечественной науки и культуры: П. П. Семеновым Тян-Шаньским, А. С. Гациским, И. И. Поповым, В. А. Обручевым, В. Г. Короленко, Д. А. Клеменцем, С. Ф. Ольденбургом, В. Я. Шишковым, Г. Д. Гребенщиковым и др. 

          Таким образом, можно сделать вывод, что российская историография  проделала значительную работу по изучению биографии и творческого наследия выдающихся российских исследователей Средней Азии – Н.М. Пржевальского и Г.Н. Потанина.

          Но ряд проблем нуждается в дополнительном изучении, роль исследований Н.М.Пржевальского и Г.Н.Потанина в развитии географии, этнографии, краеведении, ботанике, фольклористике и других наук, сравнение научных исследований путешественников.

          На наш, взгляд, недостаточно полно исследована биография и научные труды Г.Н. Потанина.

          Цели и задачи.  Целью данной работы является исследование вклада Пржевальского Н.М. и Потанина Г.Н. в изучение Средней Азии и сравнение направленности их исследований.

          Для реализации поставленной цели  решается  комплекс исследовательских задач:

1.проанализировать значение путешествий Н.М.Пржевальского и Г.Н.Потанина;

2.выявить исторические особенности путешествий Н.М. Пржевальского и Г.Н.Потанина;

3.сравнить результаты исследований и вклад в русскую науку Н.М.Пржевальского и Г.Н.Потанина.

         Источники. При написании работы предлагается широкий круг источников. Большую роль в раскрытии темы научно-исследовательской работы сыграли воспоминания, очерки, статьи, письма русских путешественников.

          В сочинении Н.М.Пржевальского  «Монголия и страна тунгутов» автор описывает пустыни Гоби, Ордоса и Алашани, высокогорные районы Северного Тибета и котловины Цайдама. Описаны рельеф местности, климат, растительность, виды животных. Некоторые главы книги посвящены не только географическим описаниям, но и представляют собой дневник путешествий с описанием всех трудностей и тягот, описываются также народы Центральной Азии – тангуты, монголы (северные тибетцы и дунгане)[12].

           В сочинении Н.М.Пржевальского «Из Зайсана через Хами в Тибет» рядом с последовательным, нередко сжатым,  описанием пройденных экспедицией стран, ведется рассказ о ходе экспедиции и передаются личные впечатления Пржевальского, словом, вместе с объективными описаниями, вносятся субъективные[13].

            О богатейших  результатах путешествия и исследовании северной окраины Тибета и пути через Лобнор рассказывается в другой книге путешественника «От Кяхты на истоки Желтой реки», в которой Н.М.Пржевальский описывает лобнорцев, дающих  очень  много материалов этнографу. Правда сам путешественник в своих сочинениях  отмечает, что изучение народов, племен, хозяйства он проводит только урывками. Основной своей задачей Н.М.Пржевальский ставил изучение природы Центральной Азии. Н.М.Пржевальский писал: «На первом плане, конечно, должны  стоять исследования чисто географические, затем естественно исторические и этнографические. Последние, как вышеупомянутое, весьма трудно собирать мимолетом, в особенности при незнании туземного языка. Поэтому во всех моих экспедициях по Азии этнографические изыскания проводились лишь настолько, насколько  их можно было выполнить в зависимости от исключительных условий этих путешествий. Кроме того, для нас  слишком  много работы по другим областям  научных исследований, так что этнографические наблюдения по этой  причине не могли вестись с желаемой полнотой».

           В сочинении Потанина Г.Н. «Очерки Северо-Западной Монголии», путешественник рассмотрел результаты исследований  Северо-Западных районов Монголии 1876-1877 гг. В сочинении представлен дневник путешествия и материалы для физической географии и топографии Северо-Западной Монголии, материалы этнографические. «Этот отдаленный край нуждается в особенном внимании Вашего превосходительства, - сообщал своему высокопоставленному адресату Г.Н.Потанин. -  Край этот, во-первых, пограничный; вместе с Кяхтой и Благовещенском он один из тех мест, к которым близко подходят китайские административно-торговые пункты (Урга, Амгунь, Кобдо), поэтому нужно бы, чтобы здесь русские порядки не были способны ронять репутацию русской администрации. Кроме того, Чуйская долина начинает приобретать важность вследствие учащающихся и усиливающихся торговых сношений»[14].

          Этнографические материалы, собранные в первой монгольской экспедиции Г.Н.Потанина составили 2 тома «Очерков….» Особенно яркими и эмоциональными были письма о тюркских и монгольских  племенах, их быте, религии, фольклоре (сказаниях, преданиях, былинах и т.п.) В «Очерки…» вошли также дневники, списки флоры и фауны, наблюдения геологического и других планов.

          В  апреле 1883 г. Г.Н. Потанин во главе небольшого отряда отправился морем вокруг Европы через Суэцкий канал, и далее сушей в Пекин. Летом 1884 г. отсюда началось его Китайско-Тибетское путешествие, завершившееся в Кяхте в начале ноября 1886 г. Экспедиция пересекла Центральную Азию приблизительно по 101-му меридиану, при этом была составлена карта водораздела рек Селенги и Орхона. Результаты экспедиции описаны в двухтомном труде «Тангутско-Тибетская окраина Китая…». Первый том содержит описание северной окраины Китая, восточной окраины Тибета и Центральной Монголии, второй – сказки, легенды, исторические предания о людях и местностях, эпос.

          Путешествуя по Центральной Азии, Г.Н.Потанин собирал фольклор и исторические предания местных народов. В своей работе «Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе»  он использует сравнительный метод, сопоставляя сказания различных народов и стараясь выявить параллели или культурные влияния одних этносов на другие. Блестящим и очень интересным по богатству сопоставляемого материала стало исследование Г.Н. Потанина «Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе». Эта работа была этапной в создании Г.Н.Потаниным самостоятельных концепций, посвященная проблемам восточного фольклора и восточной культуры вообще, процессам ее взаимодействия с культурой Запада. В ней автор сопоставляет тюркский эпос о Чингис-хане, Аттиле, Тохтамыше, Тамерлане и др., легенды бурятов с эпосами, сказками восточных и южных славян, финно-угров, хазар, карловингским эпосом и средневековой письменной литературой западно-европейских народов, популярными библейскими сюжетами, еврейскими легендами и т.д.

          «Сага о Соломоне» Г.Н. Потанина посвящена «дорогому другу Сергею Федоровичу Ольденбургу» - видному русскому ученому-востоковеду, который исследовал культуры Востока в рамках культурно-исторического и сравнительно-исторического методов.

          На фольклорном материале Азии Г.Н.Потанин стремится исследовать судьбы христианства. В сущности, об этом свидетельствует и название книги – «Культ Сына Неба... Материалы к тюрко-монгольской мифологии». Потанин писал: «В центральной Азии существовал культ сына неба ... Теперь монголы, буряты, сойоты и алтайцы все знают его под именем Ерлик-хана ... Возникли легенды о сыне неба, убитом на земле. В этих легендах сын неба изображается гонимым, невинным страдальцем, На этой почве возникли легенды о пригвождённом, распятом». Этот дискурс закреплён в самой структуре книги, первые главы которой написаны на азиатском фольклорном материале, затем описаны материалы славянского и западного фольклора, и последним разделом книги, её принципиальным финалом является глава под названием «Христианские апокрифы»[15].

         Воспоминания, дневники, отчеты русских путешественников Н.М. Пржевальского и  Г.Н. Потанина являются ценными источниками для сравнения исследований Центральной Азии Н.М.Пржевальского и Г.Н.Потанина.

         Теоретико-методологическая база исследования. В  работе были использованы методы теоретического исследования, сравнительно-исторический  и системный методы.

         Научная новизна. По данной теме нет обобщающего исследования, которое бы помогло понять и сравнить исследования Центральной Азии  Н.М.Пржевальского и Г.Н.Потанина. Научно-исследовательская работа представляет предварительную попытку такого исследования.

         Практическая значимость данного исследования заключаются в том, что материалы и выводы данной  работы могут быть использованы в процессе преподавания истории, этнологии в общеобразовательных и специальных учебных заведениях.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 1.ПЕРВОИССЛЕДОВАТЕЛИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В РОССИИ Н.М. ПРЖЕВАЛЬСКИЙ И Г.Н. ПОТАНИН

 

            1.1. Страницы биографии Н.М. Пржевальского и Г.Н. Потанина

 

           Пржевальский родился в селе Кимборы Смоленской губернии 12 апреля 1839 года. Отец, поручик в отставке, умер рано. Мальчик рос под наблюдением матери в имении Отрадное: «Рос я в деревне дикарем, воспитание было самое спартанское, я мог выходить из дому во всякую погоду и рано пристрастился к охоте. Сначала стрелял я из игрушечного ружья желудями, потом из лука, а лет двенадцати я получил настоящее ружье». 

          В Смоленской гимназии мальчик учился хорошо и легко. Благодаря удивительной памяти он достиг успехов даже в нелюбимой им математике. Исходя из своих представлений о справедливости, заступался за слабых. Однажды за дерзкий проступок Николаю грозило исключение из гимназии, которое по просьбе матери заменили жестокой поркой. Как ни покажется странным, впоследствии Николай Михайлович активно восставал против отмены розог в гимназиях[16].

          В 1855 году Пржевальский окончил смоленскую гимназию и поступил вольноопределяющимся на военную службу. Позднее Николай Михайлович объяснял свое решение так: «Героические подвиги защитников Севастополя постоянно разгорячали воображение 16-летнего мальчика, каким я был тогда». Он мечтал о подвигах, но действительность разочаровала его. Вместо подвигов - муштра, по вечерам - карты. Пржевальский, уклоняясь от кутежей, все больше времени проводил на охоте, собирал гербарии, всерьез занялся орнитологией. 

          Шестнадцати лет Николай, продолжая семейную традицию, стал унтер-офицером. Стремясь послужить Отечеству, участвовал в Крымской войне. Но служба в армии дала ему и первое разочарование в людях. Его возмущала бездеятельность офицеров, все свое свободное время посвящавших вину и картам. В эти же годы Николай впервые понял особенности своего собственного характера. Не веря в возможность изменить что-либо вокруг себя, он уходил в лес и плакал. Полюбил одиночество среди природы. «Я невольно задавал себе вопрос: где же нравственное совершенство человека, где бескорыстие и благородство его поступков, где те высокие идеалы, перед которыми я привык благоговеть с детства? И не мог найти ответа на эти вопросы»[17].

          После пяти лет службы Пржевальский поступает в Академию Генерального штаба. Помимо основных предметов, он изучает труды ученых-географов Риттера, Гумбольдта, Рихтгофена и, конечно, Семенова. Там же он готовит  курсовую работу «Военно-статистическое обозрение Приамурского края», на основе которой в 1864 году его избирают в действительные члены географического общества. Рукопись, посланная им в Русское географическое общество, получила высокий отзыв ученого и путешественника Семенова: «Работа основана на самом дельном и тщательном изучении источников, а главное, на самом тонком понимании страны»[18].

          В 1864 году Пржевальского избирают в действительные члены географического общества.

          Вскоре Николай Михайлович начинает преподавать историю и географию в Варшавском юнкерском училище. Лектором он был прекрасным. Пользуясь своей феноменальной памятью, мог цитировать наизусть целые страницы из дневников любимых путешественников.

          Но ни карьера военного, ни стезя преподавателя не были целью Пржевальского. «Завидная доля и трудная обязанность - исследовать местности, в большей части которых еще не ступала нога образованного европейца»[19] - вот, что влекло его. В 28 лет он составил план рискованной экспедиции в Монголию, Китай и Тибет.

          Сибирский отдел географического общества предписывает Пржевальскому изучить флору и фауну  Уссурийского края, собрать ботаническую и зоологическую коллекции. Со своим спутником - юношей Ягуновым - Пржевальский спустился по Амуру, плавал на лодке по Уссури, пробирался тропами неведомого края. Во время экспедиции по Уссурийскому краю Пржевальский собрал большую орнитологическую коллекцию. Кроме того, так как не мог оставаться равнодушным к делам, которые считал несправедливыми, усмирил племена хунхузов, нападавших на русские деревни.  По возвращении в Николаевск-на-Амуре получил чин капитана.

          Пржевальский писал об Уссурийском крае: «Как-то странно видеть это смешение форм севера и юга...»[20] - в особенности поражает вид ели, обвитой виноградом, или пробковое дерево и грецкий орех, растущие рядом с кедром и пихтой. Охотничья собака отыскивает вам медведя или соболя, и тут же рядом можно встретить тигра, не уступающего в величине и силе обитателю джунглей Бенгалии».

          Два с половиной года провел Пржевальский на Дальнем Востоке. Тысячи километров пройдены, 1600 километров покрыты маршрутной съемкой. Бассейн Уссури, озеро Ханка, побережье Японского моря... Подготовлена к печати большая статья «Инородческое население Уссурийского края». Собрано около 300 видов растений, изготовлено более 300 чучел птиц, причем многие растения и птицы на Уссури обнаружены впервые. Пржевальский начинает писать книгу «Путешествие в Уссурийском крае.

          Русский путешественник первый дал широкое географическое описание Уссурийского края, его природы, растительного и животного мира, климата, а также быта и занятий местных жителей и пришедших сюда поселенцев.

          В январе 1870 года. Николай Михайлович вернулся в Петербург, в марте впервые взошел на трибуну Русского географического общества. «Он был высокого роста, хорошо сложен, но худощав, симпатичен по наружности и несколько нервен. Прядь белых волос в верхней части виска, при обшей смуглости лица и черных волосах, привлекала на себя невольное внимание»[21]. Он рассказывал об Уссурийском путешествии и о своих дальнейших планах. Его описание Уссурийского края раскрыло такие картины в жизни природы и русских переселенцев, что слушавшие его поражались: как это было возможно - работая в одиночестве, если не считать мальчика-препаратора, собрать такие глубокие, обширные сведения... В результате ему была присуждена Серебряная медаль». Результатами первой экспедиции Н.М. Пржевальского были сочинения: «Об инородческом населении в южной  части Приамурской области» и «Путешествие в Уссурийский край».

          В 1870 году Русское географическое общество организовало экспедицию в Центральную Азию. Начальником ее был назначен офицер Генерального штаба Н.М. Пржевальский. «Я получил назначение совершить экспедицию в Северный Китай, в те застенные владения Небесной империи, о которых мы имеем неполные и отрывочные сведения, почерпнутые из китайских книг, из описаний знаменитого путешественника XIII века Марко Поло или, наконец, от тех немногих миссионеров, которым кое-когда и кое-где удавалось проникать в эти страны»[22]. В сентябре 1870 года Пржевальский отправился в первую свою экспедицию в Центральную Азию.

          В 1872 г. Пржевальский двинулся к Куку-Нору и далее в Тибет, затем, через Цайдан, к верховью Голубой реки (Мур-Усу), в 1873 г. на Ургу, через Среднюю Гоби, а из Урги в Кяхту. Результатом этого путешествия было сочинение Пржевальского: «Монголия и страна тунгутов».

          В 1876 г. Пржевальский  предпринимает второе путешествие  в Центральную Азию. В 1879 г. он выступил из Зайсанска в третье путешествие, с отрядом в 13 человек. В 1883 г. он предпримет четвертое путешествие, во главе отряда из 21 человек.  Путешествие оканчивается лишь в 1886 г.

          Академия наук и ученые  общества всего света приветствовали открытия Пржевальского.  Окончив  обработку четвертого путешествия, путешественник готовится к пятому. В 1888 г. он двинулся через Самарканд к русско-китайской границе, где во время охоты, 20 октября 1888  года простудился и умер. Это случилось в  городе Караколе, ныне Пржевальске. 

          В мировую историю открытий Пржевальский вошел как один из величайших путешественников. Общая длина его рабочих маршрутов по Центральной Азии превышает 31,5 тысячи километров. Совершив ряд крупнейших географических открытий, он в корне изменил представление о рельефе и гидрографической сети Центральной Азии. Он положил начало исследованиям ее климата и много уделял внимания изучению флоры.

Потанин Григорий Николаевич (1835-1920) российский исследователь Центральной Азии и Сибири. В 1863-1899 годах (с перерывами) совершил ряд экспедиций: на озеро Зайсан, в горы Тарбагатай, в Монголию, в Туву, Северный Китай, Тибет, на Большой Хинган; открыл (совместно с М. В. Певцовым) Котловину Больших Озер. Совместно с женой А. В. Потаниной (1843-1893) собрал ценные этнографические материалы[23].

  Отец Григория Потанина хорунжий Сибирского казачьего войска за столкновение с начальством был посажен в тюрьму с разжалованием в рядовые. Мать умерла, и не окажись рядом добрых людей, неизвестно, как бы сложилась жизнь у Григория. А он с детства мечтал путешествовать. В восемь лет прочитал Робинзона Крузо ... После окончания Омского кадетского корпуса, куда его определил бывший командир отца, полковник Эллизен, Григорий Потанин, произведенный в офицеры, получил назначение в Семипалатинск, в казачий полк. Потанин постоянно находится в разъездах. Но для него это были не просто служебные поездки, а путешествия, во время которых он собирал гербарии, этнографический материалы. Он выписывает Записки Географического общества, изучает ботанику по книгам, на которые тратит почти все скромное офицерское жалование. В 1853 году молодой казачий офицер отправляется из Семипалатинска в Копал. Оттуда Потанин проходит к реке Или, переправляется через нее и достигает подножия Тянь-Шаня. Русский отряд располагается на стоянку среди абрикосовых и яблоневых рощ долины Иссык. Потанин осматривает ближний водопад и два высокогорных озера. Весной 1853 года отряд переходит на реку Алма-Ату, где Потанин принимает участие в постройке первых зданий будущего города Верного. Затем был совершен поход на реку Чу. В конце 1853 года Григорий совершает поездку в Кульджу, в пределы Западного Китая. Там Потанин знакомится с видным ученым, русским консулом И. И. Захаровым. Исследователь Китая показывает молодому офицеру книги по истории изучения стран Центральной Азии. Впоследствии Потанин составляет очерк пути из Копала в Кульджу[24].

  Возвратившись из Тянь-Шаня, путешественник сразу отправляется на Алтай, в станицы Бийской линии, жизнь которых Потанин вскоре описывает в своих первых очерках. К тому времени, когда случай свел его в Омске с Петром Петровичем Семеновым, возвращавшимся из экспедиции на Тянь-Шань, Потанин обладал уже довольно обширными познаниями в ботанике, чем немало удивил знаменитого ученого. Петр Петрович всегда помогал одаренным людям. Он убедил молодого казачьего офицера в необходимости учиться, пообещав при этом свою поддержку. Сославшись на болезнь, Потанин подал в отставку. Денег на дорогу в Петербург не было. В Барнауле удалось пристроиться к каравану, идущему с золотом в Петербург.

  Взяли его, как бывшего офицера, в качестве охранника. В университет он поступил в двадцать четыре года, однако проучился лишь два первых курса: начались студенческие волнения, университет закрыли, и Потанин остался не у дел. Выручил все тот же Семенов, рекомендовавший Потанина в экспедицию Струве, собирающуюся в южную Сибирь для астрономического определения географических координат российских Пограничных пунктов. И Потанин отправился в долину Черного Иртыша, на озеро Зайсан-нор и в Тарабагатайские горы. В своей первой экспедиции он собирал гербарии, записывал киргизские песни, легенды, пословицы. Вернувшись из путешествия, Потанин живет в Томске, где занимает скромное место преподавателя естественной истории в гимназии. Вскоре он становится активным членом кружка Сибирских патриотов, за что его арестовывают. Три года он проводит в омской тюрьме в ожидании приговора Московского отделения сената. Омский суд приговаривает его к пяти годам каторги. Почти через всю Сибирь отправляется Потанин в далекую крепость Свеаборг в арестантские роты с каторжным отделением, где ему предстоит отбывать наказание. Восемь лет вычеркнуто из жизни...

  Летом 1876 года из русского пограничного города Зайсана через Монгольский Алтай в город Кобдо проходит экспедиция Русского географического общества под начальством Григория Николаевича Потанина. Спутниками его стали топограф Петр Алексеевич Рафаилов и Александра Викторовна Потанина, этнограф и художник, сопровождавшая мужа во всех крупных экспедициях. Из Кобдо Потанин двигается на юго-восток вдоль северных склонов Монгольского Алтая, открыв короткие хребты Батар-Хайрхан и Сутай-Ула.

  В этой экспедиции Потанин пересекает Джунгарскую Гоби и обнаруживает, что она представляет собой степь с невысокими грядами, вытянутыми параллельно Монгольскому Алтаю и обособленными от Тянь-Шаня. Дальше на юге Потанин и Рафаилов открывают два параллельных хребта Мэчин-Ула и Карлыктаг и точно наносят эти самые восточные отроги Тянь-Шаня на карту. Перевалив их, они проходят в оазис Хами,  затем двигаются на северо-восток, снова пересекают в обратном направлении отроги Восточного Тянь-Шаня, Джунгарскую Гоби и Монгольский Алтай (восточнее прежнего пути) и окончательно устанавливают самостоятельность горных систем Алтая и Тянь-Шаня[25].

 Весной 1877 года экспедиция выступает на юг и через пустыню Гоби следует к городу Баркулю. Затем Потанин посещает город Хами, в котором  сосредоточена торговля с Китаем. В 1881 году Русское географическое общество издает труд Потанина «Очерки Северо-Западной Монголии».

  Потом были еще две экспедиции, в которых  Потанину удалось завершить исследование избранной части Монголии, собрать более полные гербарии, поскольку значительная часть первой экспедиции проходила поздней осенью, когда о сборе растений не могло быть и речи. И, кроме того, удалось проследить связь между пересохшими озерами, описать новые области. В июне 1879 года, выступив из Кош-Агача на восток, к озеру Убсу-Нур, Потанин по дороге подробно изучает горы. Охватив исследованием всю Котловину Больших Озер, он также приходит к выводу, что Хиргис-Нур, Хара-Нур и Хара-Ус-Нур взаимно связаны речной системой.

  В конце сентября, перевалив хребет, экспедиция спускается  в центральную часть Тувинской котловины в долину реки Улуг-Хема (система верхнего Енисея) и, продвигаясь на восток, прослеживает ее более чем на 100 километров и на столько же долину реки Малого Енисея (Ка-Хем) до устья реки Улуг-Шивея. В результате пересечения Танну-Ола и 200-километрового маршрута по Тувинской котловине экспедиция точно наносит на карту очертания главного хребта и его северных отрогов, а также уточняет картографическое изображение верховьев Енисея. Экспедиция Потанина поднимается по Улуг-Шивею до верховья, пересекает хребет Сангилен и, повернув на восток, к верховьям Дэлгэр Мурэна, выходит к западному берегу Хубсугула, вдоль которого простирается хребет Баян-Ула с высотами более трех тысяч метров. Путешествие заканчивается в Иркутске.

   В 1884 году Географическое общество отправляет Потанина в его первую китайскую экспедицию, в которой участвуют также А. В. Потанина и А. И. Скасси. Потанину предписывалось продвигаться такими маршрутами, которые дополнили бы работу  Н.М. Пржевальского. Двигаясь в населенной части провинции Ганьсу, Потанин должен был описывать природу нагорной Азии и ее переходы к теплым долинам китайских равнин. Потанин вместе со спутниками прибыл в Батавию на русском фрегате Минин. Большой переход из Кронштадта через Индийский океан успешно заканчивается на острове Ява. Фрегат уходит, а Потанин остается дожидаться корвета Скобелев, который и должен доставить экспедицию в китайский порт Чифу. Первого апреля 1884 года русская экспедиция высадилась на китайскую землю[26].

  В 1899 году отправился в последнее путешествие. Он обследовал область хребта Большой Хинган малоизвестную, с множеством белых пятен, лежащую между Маньчжурией и Монголией.

  В начале 20 века Потанин становится популярным общественным деятелем Сибири. В своих выступлениях и статьях «Областническая тенденция в Сибири» (1907), «Нужды Сибири» (1908) и др. Потанин с новой силой отстаивает идеи областничества, выступает за создание Сибирской областной думы.   В период гражданской войны Потанин активно призывал к борьбе с большевиками[27].

Умирает Григорий Николаевич в Томске, прожив 85 лет.

 

 

1.2. Исследовательский путь Н.М. Пржевальского  в Центральной Азии

 

          В 1871 году Пржевальский предпринял первое путешествие в Среднюю Азию. Из Пекина он двинулся к северу к озеру Далай-Норе, потом, отдохнув в Калгане, исследовал хребты Сума-Ходи и Инь-Шань, а также течение Жёлтой реки, показав, что она не имеет разветвления, как думали прежде на основании китайских источников. Пройдя через пустыню Ала-Шань и Алашанские горы, он возвращается в Калган, сделав в 10 месяцев 3500 верст. В 1872 году он двинулся к Куку-Нору и далее в Тибет, затем через Цайдам к верховью Голубой реки (Мур-Усу), в 1873 году на Ургу, через Среднюю Гоби, а из  Урги в Кяхту. В течение трёх лет Пржевальский прошёл 11000 верст  и нанес на карту (в масштабе 10 верст в 1 дюйме) около 5700 километров. Научные результаты этой экспедиции поразили современников. Пржевальский дал подробные описания пустынь Гоби, Ордоса и Алашани, высокогорных районов Северного Тибета и котловины Цайдама (открытой им), впервые нанес на карту Центральной Азии более 20 хребтов, семь крупных и ряд мелких озер. Карта Пржевальского не отличалась точностью, так как из-за очень тяжелых путевых условий он не мог делать астрономические определения долгот. Этот существенный недочет позднее был исправлен им самим и другими русскими путешественниками. Он собрал коллекции растений, насекомых, пресмыкающихся, рыб, млекопитающих. При этом были открыты новые виды, получившие его имя, - ящурка Пржевальского, расщепохвост Пржевальского, рододендрон Пржевальского...[28]

          Центральная Азия - не только перекресток нескольких цивилизаций, здесь поразительно разнообразие природных условий: субтропические степи, горные тундры, альпийские луга, коварные пустыни, двухъярусные реки, ущелья глубиной в несколько километров, каскады водопадов, ледники, покрывающие плоские горные вершины.

          Пржевальский прошел считавшуюся непроходимой пустыню Гоби и увидел, что это не возвышенность, как предполагали многие, а впадина с холмистым рельефом, что Наньшань не хребет, а горная система. Ночью он смотрел на звезды не ради умиротворения, а для астрономического уточнения топографических объектов. Проводил барометрические определения высот, вычисление магнитного наклонения, метеорологические наблюдения и все тщательно записывал.

          Его маленькому отряду постоянно приходилось отражать нападения местных разбойников. «Я уповаю на свое здоровье, на свой штуцер и на пословицу: «Не так страшен черт, как его малюют»[29].

          Членов своей экспедиции Пржевальский подбирал по принципу «только бы человек сам по себе был хороший - это вещь первой важности». Потом они писали ему: «С вами готовы,  в огонь и в воду». Видимо, потому, что жесткость руководителя экспедиций была адекватна справедливости.

          Пржевальского ждали зыбучие пески, миражи, бураны, лютые холода и нестерпимая жара: минус 45 зимой и плюс 50 летом. Ландшафт «украшали» крутящиеся столбы соленой пыли да валяющиеся повсюду кости лошадей, мулов, верблюдов. Полдень порой казался сумерками, от сильного ветра постоянно болела голова. Зимой приходилось переплывать студеные реки, спать на войлоке, постланном на мерзлую землю. Воду, из которой варили чай, черпали из мутных соленых озер. Петербургскому офицеру, выросшему во вполне обеспеченном дворянском доме, пришлось оставить всякую брезгливость. В пустыне Алашань вода не встречалась на протяжении сотен верст. «У меня до сих пор мутит на сердце, когда я вспомню, как однажды, напившись чаю из колодца, мы стали поить верблюдов и, вычерпав воду, увидели на дне гнилой труп человека»[30]. Нередко случалось, что проводники - местные жители - заставляли путешественников блуждать без толку, не пускали ночевать, не продавали съестных припасов, воровали верблюдов.

           Во время экспедиции Китай был охвачен смутой: многочисленные восстания, власть коварной императрицы Цыси. Однажды банда более чем из ста человек перекрыла единственную тропу через перевал, намереваясь захватить путников и поживиться их добром. «Мы, четверо русских, решились или пройти, или погибнуть. Но с оружием в руках, а не позорной смертью барана, которого разбойники потащили бы на виселицу...» И прошли.

          На пути в Ургу (ныне Улан-Батор) снова пересекали Гоби. Проводник долго водил их, обещая колодец, а колодца все не было. Воды оставалось по нескольку глотков на каждого, а жизненных сил, быть может, на час. Выведенный из терпения Пржевальский приказал одному из членов экспедиции посадить вместе с собой на лошадь проводника и скакать во весь опор, в ту сторону, в которую он укажет. Если воды снова не найдут или проводник вздумает бежать - пристрелить. Вода быстро отыскалась.

           Пржевальский и его спутники были так переутомлены этим переходом, что даже длительный сон не давал им отдыха, ночью преследовали тяжелые кошмары. Два года немытые и не менявшие белья, в изорванных фуражках и одежде, в сапогах с подшитыми шкурами вместо подошв, они пришли в Ургу. Затем - Кяхта, Иркутск, Москва, Петербург.

          Сразу по возвращении в столицу на Пржевальского обрушились поздравления, встречи, награды и мировая слава. Изданная Географическим обществом книга «Монголия и страна тангутов» была переведена на английский, французский и немецкий языки, как, впрочем, и все последующие его книги.

          «Мечта моя исполнилась, - писал Пржевальский. – Заветная цель экспедиции была достигнута. То, о чем недавно еще только мечталось, теперь превратилось уже в осуществленный факт.  Правда, такой успех был куплен ценой многих тяжких испытаний, но теперь пережитые невзгоды забыты, и в полном восторге стояли мы с товарищем на берегу великого озера, чудные, темно-голубые волны…»[31].

          Озеро Кукунор, к которому так стремился Пржевальский, - самое большое бессточное озеро Центральной Азии. По современным данным его длина – 105 км, а ширина – до 65 км Площадь его около 4,2 тыс. кв. км, наибольшая глубина – 38м. в озеро впадают 23 реки. Расположено оно на высоте 3205м, занимает среднюю часть Кукунорской  равнины, лежащей между горами Циншилин на северо-востоке и Кукунор на юго-западе, в пределах горной системы Наньшань. Около двух недель изучал Пржевальский озеро Кукунор и его окрестности[32].

           Лишения  во время этой экспедиции искупались обилием важных географических наблюдений. Рельеф местности, климат, растительность – все было предметом изучения в этой экспедиции. Поразило путешественников множество животных, особенно млекопитающих. Наиболее многочисленными животными в этих местах были громадные дикие яки, красавцы бараны – белогрудые аргали, куку-яманы, антилопы-оронго и ада, кианги, тибетские волки.

           Особенно интересен куку-яман, совмещающий в себе признаки козла и барана.  Очень красивы и грациозны антилопы-оронго. Черные тонкие рога длиной 50-70см слабо изогнуты и почти вертикальны. Другую характерную для Тибета антилопу монголы называют ада-дзерен, т.е.   малютка  дзерен.Ее вес не более 16кг. Рога довольно большие, в отличие от оронго ада очень пуглива, но при этом самая быстрая из всех антилоп, обитающих в Монголии и Северном Тибете.

          5 сентября 1873г. путешественники, наконец,  достигли Урги. «Путешествие наше окончилось, - писал Пржевальский. - Его успех превзошел все наши надежды»[33].

           За три года путешествия, а точнее с 17 ноября 1870 по 19 сентября 1873г.  астрономически было определено 18 пунктов, во многих пунктах была определена высота местности, в т.ч. впервые была определена высота Тибетского нагорья. На карту были нанесены пространства Центральной Азии – от Северной Монголии до верховья Янзцы. Большую ценность представляли метеорологические наблюдения, велись они регулярно, четыре раза в день. Было выполнено множество географических, зоологических и этнографических наблюдений. В зоологической коллекции путешественников насчитывалось 238  видов птиц, 42 млекопитающих, около десятка пресмыкающихся, 11 видов рыб и более 3 тысяч насекомых. Ботаническая коллекция насчитывала до 600 видов растений. Была собрана коллекция горных пород. Исключительный интерес представляли сведения о жизни народов, населявших эту территорию.

           В следующем путешествии, Пржевальский, миновав пустыню Такла-Макан, вышел к загадочному озеру Лобнор и нанес его на карту. Но озеро, которое другие путешественники упоминали как соленое, оказалось пресноводным. И находилось оно не там, где «положено». Поэтому Пржевальского даже обвинили, что он просто-напросто не был на озере. Лишь позднее удалось доказать, что это озеро перемещается по обширной впадине между двумя хребтами. При этом изменяются не только его очертания, но и химический состав воды. На протяжении века озеро Лобнор несколько раз меняло свою акваторию, пока не исчезло, быть может, навсегда[34].

          В той же экспедиции Пржевальский, уже известный путешественник, открыл на западе Китая горы Алтындаг, «передвинул» границу Тибетского нагорья на 300 километров к северу.

          Пржевальский так описывает хребет Алтындаг: «Хребет этот,- пишет Пржевальский, - начинает видеться еще с переправы  Айрылган,т. е. верст за полтораста, сначала узкой неясной полосой, чуть заметной на горизонте. Когда мы пришли в деревню Чархалык, то Алтынтаг  явился перед нами громадной   стеной, которая далее к юго-западу высилась еще более»[35].

          Пржевальскому удалось установить, что Алтынтаг - это огромный хребет длиной 800 км и высотой до 6161м, а точнее горная цепь, которая является северной окраиной Тибетского нагорья. Уже в январе 1877г. было установлено, что граница Тибета расположена на 300км севернее, чем ее изображали на картах. Весь февраль и две трети марта путешественники провели на озере Лобнор и наблюдали за весенним перелетом птиц.

          Далее Пржевальского влекла Джунгария - пустыня на западе Китая, покрытая грядами песков и массивными барханами. Через Джунгарию проносятся мрачно известные монгольские самумы, или теббады (сухие горячие ветры и песчаные бури), смертельно опасные для караванов. Верблюды, чувствуя их приближение, ревут, падают на колени и пытаются зарыть головы в песок.

           Это путешествие ознаменовалось  двумя крупнейшими географическими открытиями: открытие  низовьев Тарима с  группой озер и  хребта Алтынтаг.

          Экстремальные природные условия Тибета диктовали необычные поступки путешественника. Так, например, владетельному князю, отказавшемуся дать проводника, Пржевальский объявил, что заставит его самого сопровождать их в Тибет.

          Путь лежал через холодное Тибетское нагорье, местами покрытое непроходимыми лесными дебрями, где невозможно идти, выпрямившись во весь рост. В долинах встречались удивительные животные. Там были верблюды, табуны куланов, антилопы, оронго, ады. И все они паслись рядом, не страшась ни людей, ни лошадей. Совсем близко от проходящего каравана спокойно лежали яки. «Казалось, мы попали в первобытный рай, где человек и животные еще не знали зла и греха»[36].

          Шли на высоте более трех тысяч метров, шагали по панцирю из гальки и щебня, по наледи ущелий, по глубокому снегу. Снежные бури сменялись пыльными бурями. Караван продвигался почти наудачу. Где-то внизу были слои облаков, а над головами поднимались горные вершины, некоторые из которых достигали шести тысяч метров. Дышать было трудно - не хватало кислорода, верблюды дохли, а проводник пророчил путешественникам гибель. Пржевальский прогнал проводника. Решил искать дорогу сам. И - о чудо! - экспедиция вскоре выбралась из гор в долину.

          Тибетское правительство не пустило иноземца в резиденцию далай-ламы. Тогда экспедиция повернула к верховьям рек Хуанхэ и Янцзы, в места совершенно неизученные и даже на китайских картах изображенные лишь приблизительно. Для китайцев река Хуанхэ - желтый зверь, горе, бедствие для страны, потому что выходящие из ее берегов грязно-желтые воды рушат все - поля, селения. После каждого наводнения остаются лишь руины. Реку Янцзы европейцы назвали Голубой, на самом деле она тоже желто-коричневая.

          Многих путешественников-первооткрывателей обвиняли в жестокости по отношению к местным жителям, эти обвинения нередко бывали вполне обоснованными. Но меньше всего их можно отнести к Пржевальскому. А сам он говорил так: «В Азии я с берданкой в руке гораздо более гарантирован от всяких гадостей, оскорблений и обмана, чем в городах Европейской России. По крайней мере, там знаешь, кто враг…»[37].

          Итак, важнейшими достижениями второй экспедиции Пржевальского стали: нанесение на карту и описание озера Лобнор, исследование горной цепи Алтынтаг и установление северной границы Тибетского нагорья, а также маршрутные съемки низовий Тарима, озера Лобнор и хребта Алтынтаг.

          Были собраны большие ботанические и зоологические коллекции, в том числе шкуры диких верблюдов, впервые вывезенные из Центральной Азии. Так, например, бактриан - двугорбый верблюд - открыт Пржевальским в Средней Азии в 1877 году. В диком состоянии встречается крайне редко в Синьцзян-уйгурском автономном округе Китая и в Юго-Восточной Монголии. Метеорологические наблюдения дали ясные представления о климате Кашгарии. Большой интерес представляли и сведения о быте и хозяйстве лобнорцев  (каракурчинцев) и таримцев.

          Возвращение в столицу из Тибета было воистину триумфальным. Академия наук на торжественном заседании поднесла Пржевальскому медаль с его изображением и надписью: «Первому исследователю природы Центральной Азии». Чествование превзошло все возможные ожидания... И эта слава вновь очень скоро начала тяготить Пржевальского: «Грустное, тоскливое чувство овладевает мною всякий раз, как пройдут первые порывы радости по возвращении на родину. Истинному путешественнику невозможно забыть о своих странствованиях даже при самых лучших условиях дальнейшего существования. День и ночь неминуемо будут ему грезиться картины счастливого прошлого и манить вновь променять удобства и покой цивилизованной обстановки на трудовую, по временам неприветливую, но зато свободную и славную странническую жизнь».

          Свои великолепные коллекции ученый-путешественник подарил Академии наук, значительные суммы, полученные за лекции и книги, он жертвовал на благотворительные цели. Самого путешественника называли «русским Марко Поло». По словам Льва Гумилева, благодаря открытиям Николая Михайловича русская наука вышла на первое место в мире по изучению Центральной Азии.

          В январе 1876 года Пржевальский представил в Русское географическое общество план новой экспедиции. Он намеревался заняться исследованием Восточного Тянь-Шаня, дойти до Лхасы.

          В 1879 году Пржевальский выступил из Зайсана в третье путешествие, с отрядом в 13 человек, по реке Урунгу через оазис Хадийский и через пустыню в оазис Са-Чжеу, через хребты Нань-Шаня в Тибет, и вышел в долину Голубой реки (Мур-Усу). Тибетское правительство не хотело пустить Пржевальского в Лхасу, и местное население было так возбуждено, что Пржевальский, перейдя через перевал Тан-Ла и находясь в 250 верстах от Лхассы, был вынужден вернуться в Ургу[38].

          Местность по пути от Зайсана была детально описана в дневниковых записях путешественника. «На юге высокой стеной стоял хребет Саур; на севере вдали виден Алтай. Между этими хребтами расстилается обширная долина Иртыша, изобилующая бугристыми сыпучими песками. Пески эти поросли мелкой березой, осиной, джингилом, тростником, по лощинам росла довольно хорошая трава, дающая корм стадам кочующих здесь зимою киргизов. Ближе к горам местность начинала повышаться, и появилась галька и щебень - продукты разложения горных пород Саура».

          Северные склоны Саура были покрыты обширными площадями лесов, состоящих почти исключительно из сибирской лиственницы. Другие древесные породы, как то: осина, береза, рябина, яблоня и кустарники - смородина, малина, боярка, черемуха, шиповник были запрятаны в глубине ущелий, по дну которых бежали многочисленные ручьи. Соединившись, эти ручьи образовали речки - Кендерлык, Уласты и др., из которых лишь первая впадала в озеро Зайсан. Пржевальский с мастерством художника рисует картины природы, дает характеристику рельефа, климата, гидрографии, растительности, животного мира тех мест, где прошла экспедиция. Это было самое интересное и богатое научными результатами путешествие.

          Во время этого путешествия он прошел около восьми тысяч километров и произвел съемку более четырех тысяч километров пути через районы Центральной Азии. Впервые исследовал верхнее течение Желтой реки (Хуанхэ) на протяжении более 250 километров; открыл хребты Семенова и Угуту-Ула. Описал два новых вида животных - лошадь Пржевальского и медведя пищухоеда. Его помощник, Роборовский, собрал огромную ботаническую коллекцию: около 12 тысяч экземпляров растений - 1500 видов. Свои наблюдения и результаты исследований Пржевальский изложил в книге «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки» (1883).

          Зловещими мрачными бурями встретила экспедицию Джунгарская  пустыня. Слабые проблески солнца едва пробивались через несущуюся взвесь песка  и пыли, и так всякий день с девяти до десяти утра и  до заката солнца. Пржевальский первый из исследователей Центральной  Азии заинтересовался этим поразительно постоянным явлением и дал ему объяснение.

          Но вовсе не этой загадкой привлекала его пустыня бурь. Здесь среди низкорослой эсфедры, белесой полыни, да кустов дырисуна  можно встретить дикую лошадь. Ни в одной земле, ни на одном континенте  ее не найти.  По-разному ее называют люди: киргизы зовут ее «кэртаг», монголы – «тахи», однако ни один ученый ее не видел.

           Часами Пржевальский выслеживал дикую лошадь – и никак не удавалось приблизиться на расстоянии выстрела – чутки, пугливы животные. Зато он видел ее!  Наблюдал, изучал повадки, а после того как получил в подарок  от охотника-киргиза  шкуру дикой лошади, смог досконально ее описать Целых десять лет эта шкура оставалась единственным экземпляром  в коллекции музея Академии наук.

          Пржевальский писал: «Там, где обитает лошадь Пржевальского, господствуют солянковые полупустыни, покрытые ежовниками, нанофитоном, полынью, а по склонам гор и холмов – сухие ковыльковые степи. В понижениях обычны саксаульники. Вдоль сухих водотоков растут высокие куртины чия и кусты караганы. На песчаных буграх – тамариск и селитрянка. Такое разнообразие мест обитания позволяет лошади Пржевальского совершать лишь небольшие сезонные кочевки, и, вероятно, это послужило важной причиной сохранения ее именно в этом районе. Зимой и весной она держится в северных участках, где есть пятна снега, пастбища более сочные и можно найти укрытия от частых пылевых бурь. Летом лошади уходят на юг, где в это время после дождей развиваются сочные растения и мелкие озера наполняются водой. Если год выдается засушливым, лошади держатся около ключей или ручьев, которые летом всегда имеют воду из-за высокого залегания грунтовых вод в Джунгарской Гоби. Размах сезонных кочевок лошадей в настоящее время не превышает 150–200 км по прямой. В прошлом, когда лошади доходили зимой до Монгольского Алтая и Восточного Тянь-Шаня, он был примерно в 2 раза больше. Вместе с тем, табуны лошади Пржевальского очень подвижны и постоянно перемещаются, не задерживаясь долго на одном месте. Это определяется как относительно скудными зимними пастбищами, так и неравномерным по территории выпадением осадков, что приводит к пятнистому распределению растительности. Постоянная жизнь кочевника, вероятно, привела к выработке большой выносливости лошади Пржевальского. Табуны лошади Пржевальского состоят из 5–11 кобыл и молодых под водительством жеребца. Об образе жизни их известно очень мало»[39]. В конце XIX века в Джунгарской Гоби несколько раз встречал диких лошадей путешественник Г. Грумм-Гржимайло. Он писал, что «дикая лошадь – житель равнинной пустыни и выходит на пастьбу и водопой ночью; с наступлением же дня возвращается в пустыню, где и остается отдыхать до полного захода солнца...».
          Одну из своих встреч с табуном  Пржевальский описывал так: «Я стал с большой осторожностью подниматься на бугры. Наконец, с одного из них, шагах в 800, я увидел табун в восемь лошадей, в числе их был и жеребенок. Лошади не шли гурьбой, а придерживались одной линии. Своими движениями и видом точь-в-точь напоминали наших домашних лошадей, когда те в жаркий день тянутся одна за другой в лесок или на водопой или с заходом солнца идут по деревне, направляясь к своим дворам. Лениво покачиваясь, помахивая хвостами и пощипывая попадавшийся камыш, они тихо брели...»[40]. Несмотря на свой небольшой рост, лошадь Пржевальского очень сильная. Из драк с домашними лошадьми дикие жеребцы всегда выходят победителями. Д. Цэвэгмид писал, что кобыла дикой лошади легко справлялась с волком.

          Во    время этого путешествия  Пржевальский во второй раз попытался попасть в Лхасу. Но и на этот раз неудачно. Самой заветной целью, к которой сходились пунктиры намеченных великим путешественником маршрутов, был недосягаемый Тибет с загадочной Лхасой. Этот город на высоте более 3,5 тысячи метров основан тибетским царем еще в седьмом веке. Лхаса с ее уникальными дворцами и монастырями - древнейшая резиденция далай-ламы.

          Тибетское правительство не пустило иноземца в резиденцию далай-ламы. Тогда экспедиция повернула к верховьям рек Хуанхэ и Янцзы, в места совершенно неизученные и даже на китайских картах изображенные лишь приблизительно. Для китайцев река Хуанхэ - желтый зверь, горе, бедствие для страны, потому что выходящие из ее берегов грязно-желтые воды рушат все - поля, селения. После каждого наводнения остаются лишь руины. Реку Янцзы европейцы назвали Голубой, на самом деле она тоже желто-коричневая.

          Пржевальский  вынужден был ограничиться лишь изучением окрестностей истоков Желтой и Голубой рек, берущих свое начало в Тибетском нагорье. И здесь путешественникам приходилось постоянно отбиваться от нападений аборигенов. Пржевальский долго потом вспоминал, как почти каждое утро на рассвете слышался топот копыт. Прямо на них двигалась огромная дикая орда: частоколом мелькали пики, развевались длинные черные волосы всадников. Но достаточно было нескольких выстрелов, и противник поворачивал назад. А по Тибету разносились мифы о русских: они трехглазые, могут насылать бури, снег, болезни. Их больше, чем  кажется, потому что есть среди них невидимые...

          В течение всего третьего путешествия Пржевальского  трижды в день проводились метеорологические наблюдения. Они явились основой для характеристики климата Центральной Азии.

          После возвращения  в Россию в 1881 году, Пржевальский дал описание своего третьего путешествия «Из Зайсана через Хами   в Тибет и на верховья

 Желтой реки».

          В ноябре 1883 года началось очередное, уже четвертое путешествие во главе отряда из 21 человека.

          Пржевальский писал: «Несмотря на удачу трех моих путешествий  в Центральную  Азию  внутри азиатского материка  все еще остается площадь более двадцати тысяч  кв. географических миль, почти совершенно неизведанными. Считаю своим нравственным долгом, помимо страстного желания, вновь идти туда»[41].

          Первым объектом исследования четвертой экспедиции стала гористая местность Ганьсу, входящая в систему Наньшаня. Пржевальский так описывает эту местность: «Здесь прекрасные и обширные леса, с быстро текущими по ним  в глубоких ущельях ручьями, роскошные альпийские луга, устланные летом пестрым ковром цветов, рядом с дикими недоступными скалами и голыми каменистыми осыпями самого верхнего горного пояса. Внизу же  находилась быстрая,  и извилистая  Тэтунг, который шумно бурлит среди отвесных каменных громад».

          Покинув Ганьсу, экспедиция вышла на  степную куконарскую равнину.  9 мая экспедиция пришла на волнистое плато Северного Тибета.  17 мая путешественники достигли реки Хуанхэ.

         Тщательно, неторопливо работает Пржевальский, снимая истоки  на карту. Кроме того, как и в прежних своих путешествиях,   регулярно ведет метеорологические наблюдения, дает характеристику зимнего климата Гоби, определяет абсолютные высоты местности, исследует животный и растительный мир.

          Никогда европейцы не были в этих местах.  Но даже и сами китайцы не могли рассказать ничего  определенного об истоках  своей великой реки Хуанхэ. Пржевальский писал: «Давнишние наши стремления увенчались, наконец,  успехом: мы видели воочию таинственную колыбель великой китайской   реки,   и  пили воду из ее истоков. Радости нашей не имелось конца»[42].

          Пржевальский, впервые из исследователей Центральной Азии, точно определил долготу и широту истоков Хуанхэ и нанес их на карту.  Решена была важная географическая задача.  Он подробно исследовал горы  Баян-Хара-Ула - водораздел двух великих китайских рек - Хуанхэ и Янцзы.

          Русский путешественник установил, что  Хуанхэ, образовавшись  из ключей и речек в котловине Одонь-тала, вскоре проходит через два больших озера, сразу увеличиваясь в размерах. При обследовании озер было установлено, что каждое из них имеет около 130 верст в окружности, берега их гористы и довольно изрезаны, разделяются они перешейком шириной менее 10 верст. Вода пресная. Впервые были правильно определены местоположение озер и их конфигурация. Не зная местных названий, Пржевальский, обозначил одно из озер, лежащее восточнее, озером Русским (оз.Ори-Нур), а лежащее западнее  - озером Экспедиции (оз. Джарин-Нур).[8]

          Обследовав и нанеся на карту берега озер Ори-Нур и Джарин-Нур, отряд направился вдоль долины  Хуанхэ к Цайдаму. От Цайдама Тибетское плато отделяла мощная горная система Куньлунь, в которой были открыты колоссальные хребты и горные озера. Поскольку эти хребты и озера не были нанесены на карты, Пржевальский дал им русские названия. Так, появились на карте Центральной Азии хребет Московский с  вершиной Кремль, хребет Загадочный, переименованный позже в хребет Пржевальского. Высочайшую вершину этого хребта (7720м)  Пржевальский назвал Шапкой Мономаха. Кроме того, Пржевальским были открыты, названы и нанесены на  карту хребты Цайдамский и Колумба, озеро Незамерзающее[43].

          Всякая дорога когда-то кончается.  Пройден и последний перевал в этом путешествии.  За два года проделан огромный путь – около семи с половиной тысяч  верст. Открыта на северной границе Тибета целая горная страна, исследованы истоки Хуанхэ, открыты и описаны озера Русское и Экспедиции. Открыты новые виды птиц, млекопитающих и пресмыкающихся, а также рыб.

         После окончания этого путешествия Пржевальский пишет: «Мы пускались вглубь азиатских пустынь, имея с собой лишь одного союзника – отвагу: все остальное было против нас: и природа, и люди. Мы жили два года как дикари под открытым небом, в палатках или юртах, и переносили  то 40-градусные морозы, то еще большие жары, то ужасны пустыни. Но ни трудности дикой природы пустыни, ни  препоны, ничто не могло остановить нас. Мы выполнили свою задачу до конца – прошли и исследовали те местности Центральной Азии, где не ступала нога европейца».

          В марте 1888г.  Николай Михайлович Пржевальский  представил Совету Географического общества план нового, пятого путешествия в Центральную Азию сроком на два года.

          Исходным пунктом экспедиции намечался город Каракол на озере Иссык-Куль. Отсюда предполагалось двинуться  в Северо-Западный Тибет.

           24 августа экспедиция выехала из Москвы поездом в Нижний Новгород, где путешественники пересели на пароход,  затем Волгой и Каспием достигли берегов Туркестана. Приехав в Пишпек, 34 октября Пржевальский отправился на охоту. Охота оказалась роковой для него. Николай Михайлович несколько раз пил сырую воду в местах, где зимой 1887г. свирепствовал брюшной тиф. Роковые последствия этого сказались через десять дней.

          14 октября 1888г. Пржевальский почувствовал себя больным. Через несколько дней он скончался - по официальной версии, от брюшного тифа. Похоронен на берегу озера Иссык-Куль. В советское время недалеко от могилы был организован музей, посвященный жизни Пржевальского.

          Спутники выполнили последнюю просьбу Николая Михайловича похоронить его «непременно на берегу Иссык-Куля, в походной экспедиционной форме… со скромной надписью «Путешественник Пржевальский».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1.3. Исследование Центральной Азии  в экспедициях  Г.Н. Потанина

 

           Наиболее значительные экспедиции Потанина: в Монголию в 1876-77гг. и 1879-80 гг., в Тибет, Китай и Центральную Монголию в 1892-93 гг. и на Большой Хинган в 1899 г.

            Перед первой экспедицией в Монголию Г. Н. Потанин сообщает своему постоянному корреспонденту А. С. Гацискому: «Ежедневно утро провожу или в университете, в геологическом кабинете, или в Ботаническом саду, а вечером сижу в Публичной библиотеке[44].

           Подготовка к первой экспедиции завершилась в начале мая 1876 г. Супруги Потанины выехали из Петербурга. 5 мая они были уже в Нижнем Новгороде, 12 мая - в Казани, в начале июня в Тюмени, а 9 июня прибыли в Омск. 20 июля из Зайсанского поста небольшой экспедиционный отряд в составе А.В. и Г.Н. Потаниных, кандидата восточных языков А. М. Позднеева, топографа П. А. Рафаилова с двумя казаками, охотника Коломийцева и бывшего студента М. М. Березовского двинулся в путь и через четыре дневных перехода вступил на территорию Китая. Путешествие началось в смутное для изучаемой территории время.

            Вступив в первый китайский город на своем пути Булунь-Тохой экспедиция увидела зримые следы смуты. Город покинули жители и, как сообщал Потанин Н. М. Ядринцеву, « город представляет собой развалины вроде нашего Севастополя. Больше половины домов стоят без крыш». На окраине разместилась сотня казаков. К тому же в самом начале пути путешественники приблизились к буддийскому монастырю Шара-Суме и, «блуждая по городу без проводников, заехали верхом в священное место. На нас напала толпа монахов, которая ссадила нас с лошадей и отобрала пистолеты». Вскоре их освободили,  и экспедиция двинулась дальше.

          По течению реки Крана она перевалила Монгольский Алтай и в середине октября 1876 г. достигла города Кобдо (Ховд), где остановилась на зимовку. Подводя первые итоги, Григорий Николаевич сообщал: «Птиц набито охотником г. Северцова, Коломийцевым, до 260 экземпляров, а охотником экспедиции, г. Березовским, - до 80. Взяты образцы горных пород... Кроме того,  результаты экспедиции состоят в маршрутной съемке от Зайсанского поста до Кобдо».

            Здесь исследователи пребывали до 20 марта 1877 г. Во время длительной стоянки шла обработка собранного материала, его систематизация и упаковка для отправки в Россию. Потанин внимательно отслеживал образ жизни местного населения.

          «Эксплуатация монгольского труда усиленная, - сообщал Потанин постоянному корреспонденту Н. М. Ядринцеву в конце октября 1876 г.- Народ здесь беден, ходит в оборванном платье. Его сосут как эти торговые компании..., так и чиновники. Губернатор, сменяясь, увозит отсюда на 50 и более верблюдах имущество»[45].

          Потанин фиксирует факты положительного воздействия русской культуры на хозяйственную жизнь и быт китайцев и монголов (железные печи для обогрева, литовки).

           Именно в первой экспедиции началось формирование научной концепции К.Н. Потанина,  появились ее первые «кирпичики». В марте 1877 г. он сообщает А. С. Гацискому: «Мне кажется, что здесь живут свежо остатки древности, предшествующей самой ранней цивилизации. Может быть, я ошибаюсь, но мне представляется, что здешние легенды и верования древнее семитических и, народившись здесь, перешли вместе с переселением семитов на Запад. Предание об Адаме и Еве находит здесь свое начало в местном языке...»[46].  И несколько ниже заключает: « Да, эта местность, где мы живем, настоящая родина человека. Здесь возник первый культ... Реки здешние представлялись первым людям материнскими лонами, отцов они видели в горных вершинах. Рай Адама и Евы, я теперь уверен, находится в верховьях Иртыша, на берегах которого я родился»[47].

          20 марта 1877 г. экспедиция покинула Кобдо и вдоль северных отрогов Монгольского Алтая двинулась на юг, перевалив хребет через перевал Улан-Дабан. По пути продолжился сбор материалов. Как отмечают А. М. Сагалаев и В. М. Крюков: «Потанин старается сделать максимум возможного. Это ему удается. Не погрешив против истины, можно сказать, что в те времена ни одна русская экспедиция не возвращалась из Центральной Азии с таким всеобъемлющим научным багажом, освещающим как саму страну, так и жизнь ее населения, историю и ботанику, геологию и мифологию».

          Форсировав пустыню Гоби и потеряв при этом четырех лошадей, караван 24 апреля достиг китайской деревни Сантаху (Саньтанху) в одноименном оазисе на самой южной окраине Гоби. Было установлено, что Монгольский Алтай и Тянь-Шань нигде не соединяются и разделены пустыней Гоби. 19 мая экспедиция достигла китайского города Баркуль (Баркель) в предгорьях восточного отрога Тянь-Шаня хребта Баркельтага. Население, в отличие от китайских чиновников, встречало радушно. Особого внимания удостоилась Александра Викторовна. «Мы иначе не ходили по городу как в сопровождении огромной толпы» - сообщал Потанин.

        Перевалив хребет Баркельтаг, Г. Н. Потанин и его спутники достигли 11 мая самого южного пункта своего маршрута города Хами в одноименном оазисе, где были радушно встречены местным губернатором. Из Хами экспедиция вернулась в Баркуль, вторично пересекла Гоби и вышла к Монгольскому Алтаю, перевалив его главный хребет через перевал Керьнуру-Дабан. 13 июля караван достиг второго по величине монгольского города Улясутая. В начале августа экспедиция через хребет Хангай двинулась к озеру Косогол, а затем повернула на запад и через полтора месяца закончила маршрут в Улангоме. 17 декабря путешественники были уже в Кош-Агаче на русской территории, а 29 декабря прибыли в Бийск[48].

          Подводя первые итоги экспедиционных работ 1876-1877 гг., Потанин 14 января 1878 г. писал из Бийска секретарю Русского географического общества И. И. Вильсону: «Около 20 определенных астрономических пунктов и маршрутная карта пройденного пути; коллекции содержат в себе до 500 шкурок млекопитающих и птиц, до 5000 экземпляров насекомых, до 1000 видов растений, около 200 образцов горных пород. Барометрические наблюдения велись на всем пути за исключением перерыва от Хами до Улясутая... Таким образом, карта Северо-Западной Монголии явится в совершенно новом виде»[49].

          Экспедиция открыла ряд неизвестных европейцам хребтов, за которыми ее руководитель оставил монгольские названия: Хан-Хухэй, Бату-Нуру, Цасту-Богдо, Бурхан-Ола, Адж-Богдо и т. д.

            Материалы экспедиции Потанина  произвели фурор в ученых кругах. «Коллекции мои расхватали с руками..., - не без гордости сообщал Потанин

  Ядринцеву в апреле 1878 г. - Знакомств с учеными создается теперь множество. Ученые гоняются за моими коллекциями и Энтомологическое общество с Академией наук по поводу приобретения букашек уже посоперничали». Впервые он попытался обнародовать свои соображения о едином (центральноазиатском) источнике эпического наследия Европы и Азии. О результате написал Ядринцеву 8 ноября следующее: «О монгольских предках написал особый трактат, читал его филологам, но встретил сильное возражение, и потому отчасти, а главное за неимением времени отделывать, дополнять и улучшать теорию, оставляю его ненапечатанным. Филологи оказываются до такой степени упрямыми, что тех данных, которые я предъявил им, недостаточно, чтобы убедить их; поэтому пришел к тому убеждению, что нужно больше собрать фактов»[50].

          Следующая экспедиция Потанина началась в марте 1879. Супруги Потанины с А. В. Адриановым прибыли в Омск, а 5 апреля уже были в Бийске. Кроме них в экспедиции должны были принять участие военный топограф штабс-капитан П. Д. Орлов, его помощник юнкер Елисеев, три казака, переводчик монгольского языка солдат из Бийска В. А. Палкин, которые включились в экспедиционный отряд уже в Монголии. В Улале (Горно-Алтайске) Потанин договорился об участии в предприятии в качестве переводчика алтайского и тувинского языков одного из лучших учеников миссионерской школы Алтайской духовной миссии Ивана Чевалкова. 28 мая небольшой отряд исследователей из Кош-Агача двинулся в Монголию. Перед этим его руководитель направил письмо западно-сибирскому генерал-губернатору Н. Г. Казнакову, в котором изложил свои соображения по поводу улучшения отношений между русскими, монголами и алтайцами, которые осложнялись многочисленными фактами злоупотреблений российских купцов по отношению к аборигенам.

          «Этот отдаленный край нуждается в особенном внимании Вашего превосходительства,- сообщал своему высокопоставленному адресату Потанин.- Край этот, во-первых, пограничный; вместе с Кяхтой и Благовещенском он один из тех мест, к которым близко подходят китайские административно-торговые пункты (Урга, Амгунь, Кобдо), поэтому нужно бы, чтобы здесь русские порядки не были способны ронять репутацию русской администрации. Кроме того, Чуйская долина начинает приобретать важность вследствие учащающихся и усиливающихся торговых сношений»[51].

           Две недели занял путь до Улангома, затем, повернув на юг, мимо озера Хиргис-Нур, путешественники прибыли в Кобдо. Только через два месяца они вернулись в Улангом. Прежде всего,  на уже пройденном в 1877-1877 гг. маршруте Потанина интересовало устное народное творчество аборигенов. Из Кобдо, он информировал Н. М. Ядринцева:  «... Теперь я более, чем прежде, склонен думать, что христианство получило начало в южной Сибири у финских племен, что несторианство монгольское, которое называло Христа Ерке, есть не секта, занесенная с Запада, а начало христианства. Легенда о мессии, о сыне божьем, страстотерпце, - явилась в Сибири... Христианство возникло в южной Сибири или северной Монголии. Отсюда его занесли славяне на Балканский полуостров».

          Уже в начале сентября экспедиция подошла к хребту Танну-Ола и, двигаясь долиной реки Торгалык, пересекла его и вышла к Улуг-Хему (Верхнему Енисею) недалеко от священной горы Хайыракан, отличавшейся оригинальной расцветкой: белая днем и розовеющая утром и вечером. Отсюда путешественники двинулись долиной Улуг-Хема вверх по его течению до заимки минусинского купца Веселкова недалеко от впадения в Улуг-Хем реки Элегест. Далее маршрут пролег до заимки купца Г.П. Сафьянова, которая находилась недалеко от нынешней столицы Тувы - Кызыла. Отсюда начался самый тяжелый этап экспедиции до озера Косогол (Хубсугул). Два месяца занял этот тяжелый и опасный путь в условиях начавшейся зимы. 4 декабря отряд был в местечке Монд уже на российской территории, а 4 декабря из деревни Туран отправился санным путем в Иркутск.

          Предполагалось, перезимовав в Иркутске, в 1880 г. вернуться в Монголию и пройти вдоль реки Селенга, пересечь хребты Хангай и Южный Алтай и выйти в верховья реки Едзин-Гол. Но весной 1880 г. русский консул в Урге (Улан-Батор) информировал об обострении русско-китайских отношений и рекомендовал перевести зимовавший в Монголии скот экспедиции ближе к государственной границе. Экспедиционные работы пришлось свернуть. Тем не менее,  во время второй экспедиции было пройдено в общей сложности 1800 верст, собрано 400 видов растений, до 1000 экз. насекомых, 120 образцов горных пород. Была произведена съемка озера Убсу-Нур и существенно изменены на карте очертания хребта Танну-Ола. Результаты исследования вошли в два последних (3-й и 4-й) выпуска «Очерков Северо-Западной Монголии», увидевших свет в 1883 году.

          В начале августа 1883 г. экспедиция в составе Потаниных, топографа А. И. Скасси и зоолога М. М. Березовского отправились в дальнее плавание из Кронштадта. В начале октября «Минин» прибыл в Гибралтар, 26 ноября бросил якорь в Адене, а 17 января 1884 г. был уже в Батавии (Джакарте), где у корабля сломалась муфта гребного винта. Путешественников пересадили на русский военный корвет «Скобелев», который перед этим перевозил другого исследователя Н. Н. Миклухо-Маклая. 1 апреля судно высадило экспедицию в китайском городе Чифу (Яньтай), откуда на китайском пароходе она прибыла в город Тяньцзин[52].

          13 мая 1884 г. экспедиционный караван из 12 навьюченных мулов, пяти верховых лошадей покинул гостеприимный кров российской дипломатической миссии в Пекине. Через город Баодин (Баотоу) Потанин и его спутники продвинулись к комплексу буддийских храмов в районе Утая. Среди святилищ внимание привлек монастырь Шантунсы. Главной достопримечательностью его являлась медная кумирня.

          24 июня участники экспедиции достигли г. Гуйхуаченя, являвшегося крупным торгово-распределительным узлом, откуда уходили караваны в Джунгарию, Северную Монголию, Западную Сибирь. Пробыв здесь более месяца, путники 31 июля отправились на юго-запад, вступив в пределы южной части Внутренней Монголии - Ордос. Пройдя по нему около 600 километров, экспедиция в течение октября двигалась по восточной части провинции Ганьсу, а 23 октября, переправившись через р. Хуанхе, оказалась в столице территории г. Ланьчжоу. Здесь путники разделились: Скасси остался в городе для проведения геодезических расчетов и составления топографической карты маршрута; Березовский отправился охотиться на юг провинции, а супруги Потанины с проводником Сантан-Джимбой зимовали на родине последнего в местечко Саньгуань в горах Наньшаня. Здесь Григорий Николаевич собирал фольклорный материал и изучал жизненный уклад монголов-широнголов, тангутов и саларов. В январе 1885 г. руководитель экспедиции сообщал о религиозности местных жителей: «Все веры, которые только встречаются в здешнем крае, можно встретить у широнголов. Я уже выше сказал, что хэчжауские широнголы все сплошь мусульмане. Около города Нимбэ также много широнголов-мусульман... Многочисленные семьи всегда отдают одного сына в ламайский монастырь, чтобы не дробить слишком землю при разделе братьев. Таким образом, в среде широнголов образовался класс лам, исповедующих буддизм. Широнголы, получившие китайское образование, держатся конфуцианства. Наконец, остальной народ ходит на поклонение как в буддийские монастыри, так и в кумирни, построенные по образцу китайских. В некоторых деревнях есть также шаманы, которые, в свою очередь, снабжают селение своими».

          В середине марта 1885 г. работы возобновились и в апреле путешественники собрались в г. Синине, а 2 мая двинулись на юг, поднимаясь на нагорье Амдо. Здесь они посетили буддийский монастырь Лабран, а потом достигли г. Сунпаня. Это был крайне южный пункт их продвижения в 1885 г., откуда участники экспедиции другой дорогой вернулись 20 октября в Ланьчжоу на очередную зимовку. Потанины и Скасси провели ее в монастыре Гумбун.

          22 апреля экспедиция была уже на озере Кукунор, которое еще не освободилось ото льда. Преодолев перевал Бере-хада (4152 м.) и еще два поменьше, она вышла к городу Гуньчжоу, где был устроен отдых перед переходом через пустынную Внешнюю Монголию. В конце июня караван двинулся по течению реки Эцзин-Гол к верховьям реки Орхон. Перемещаясь по пустыне, Г. Н. Потанин скрупулезно фиксировал мельчайшие фактики, представляющие научный интерес: «Мне случилось наблюдать особый вид клещей с пестрыми ногами. На одной экскурсии я подвергся энергическому нападению этих маленьких тварей. Я присел на землю под деревом, чтобы приглядеться, нет ли тут какой мелкой твари, и вскоре заметил клеща, быстро бегущего по голой и горячей поверхности прямо по направлению к моим ногам. Я отодвинулся в сторону; клещ изменил направление своего бега сообразно с моим перемещением; несколько проделанных мною опытов в этом роде убедили меня, что мое тело служит целью враждебных намерений. Через несколько минут,  у клеща появился товарищ, а к концу моих наблюдений их бегало за мной уже трое»[53].

          10 октября 1886 г. экспедиция завершилась в г. Кяхте. За плечами осталось 5700 верст маршрута, был собран колоссальный по объему и разнообразный материал. Отчет об экспедиции в двух объемных томах был опубликован в 1893 г. Фактически кругосветное путешествие принесло Потаниным всероссийскую славу. Русское географическое общество награждает Григория Николаевича своей высшей наградой - большой золотой Константиновской медалью, Александра Викторовна удостоилась ее серебряной разновидности. В триумф вылилась их поездка через Сибирь в Петербург в конце 1886 - начале 1887 гг.

          Четвертая экспедиция Потанина выступила 16 декабря 1892 года из Пекина в город Сиань, а затем в предгорья Тибета.    В феврале экспедиция достигла столицы провинции Сычуань - города Чендуфу. Здесь Потанин совершил поездку на священную гору Омейшань, известную в буддийском мире далеко за пределами Китая не только своими храмовыми комплексами, но, прежде всего, благодаря природному эффекту: иногда появление солнца здесь сопровождалось световым галло (ложными светилами), что интерпретировалось верующими как явление Будды. В апреле путешественники уже были на окраине Тибета в городе Дацзянлу (Тарсандо), где провели три месяца.

            Во время экспедиции умирает жена Потанина и он от дальнейшего участия в экспедиции отказывается, разрешив В. А. Обручеву и М.М. Березовскому самостоятельно принимать решение о дальнейшем продолжении исследовательских работ.

          После смерти жены Г. Н. Потанин не предпринимал масштабных экспедиционных проектов. В ходе его путешествий в Монголию, Туву, Китай был собран колоссальный материал, в том числе выявлено и записано более 300 памятников устного народного творчества.

          В результате этих экспедиций были получены обширные сведения по географии до этого мало известных и неизученных областей Центральной Азии, собраны большой гербарий и зоологические коллекции. Большую ценность представляют собранные Потаниным материалы по культуре, быту и народному творчеству многих тюркских и монгольских народов Сибири и Центральной Азии, а также тангутов, китайцев, дунган и др. Работы Потанин Григорий Николаевич содержат ценный материал по истории эпоса тюркских и монгольских народов. Как исследователь фольклора Потанин Григорий Николаевич был сторонником теории заимствования.

          В честь Потанина Григория Николаевича назван один из хребтов Наньшаня и самый крупный ледник в горном узле Табын-Богдо-Ола на Алтае.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 2. СРАВНЕНИЕ ИССЛЕДОВАНИЙ И РЕЗУЛЬТАТОВ НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Н.М. ПРЖЕВАЛЬСКИМ И Г.Н. ПОТАНИНЫМ

 

2.1. Научные искания и воззрения Н.М. Пржевальского и Г.Н. Потанина

 

          Научные труды Николая Михайловича переведены на многие иностранные языки. В них рассказано об исследованиях  Центральной Азии, которым он посвятил более 9 лет. Его исследования охватили площадь от Памира на востоке до хребта Большой Хинган, длиной 4000 верст, а севера на юг – от Алтая до середины Тибета, т.е. шириной до 1000 верст. Общий счет его верстам, пройденным по дорогам Азии, не считая, Уссурийской экспедиции, составляет фантастическую цифру - 29 585 верст. По словам Льва Гумилева, благодаря открытиям Николая Михайловича русская наука вышла на первое место в мире по изучению Центральной Азии.

          Жаль, если сегодня имя Пржевальского у кого-то ассоциируется лишь с открытием непарнокопытного животного из рода лошадей длиной около 2,3 метра и высотой в холке около 1,3 метра (кстати, вызвавшим в свое время фурор среди дарвинистов). Хотя, возможно, эта ассоциация рождает в мыслях образ кентавра - умного, физически совершенного, вечно стремящегося в путь и непостижимого - как непостижим характер и внутренний мир самого Пржевальского.

          В конце XIX века в мире не было другого такого ученого и путешественника, как Н.М.Пржевальский. Свидетельство тому - мнение мировых авторитетов географической науки: барон Рихтгофен называл открытия русского офицера «поразительнейшими», а самого Николая Михайловича - «гениальным путешественником»; президент Лондонского географического общества считал, что изыскания Пржевальского намного превосходят «все то, что было обнародовано со времен Марко Поло»[54].

          Экспедиции Н.М.Пржевальского, особенно центрально-азиатские, подняли на недосягаемую высоту научный престиж России.

          Своеобразным методическим руководством к проводимым в Центральной Азии полевым поездкам русских офицеров можно считать работу Н.М.Пржевальского «Как путешествовать по Центральной Азии», которая до сих пор не нашла отражения ни в научной, ни в военной литературе. Между тем это, по сути дела, самостоятельное исследование Н.М. Пржевальского вобрало в себя опыт всех путешествий знаменитого путешественника по Центральной Азии. В известной степени приведенный генералом Пржевальским материал можно рассматривать как солидное методическое пособие по организации и проведению не только военно-статистических исследований, но и научных экспедиций. Остановимся на наиболее важных моментах этого уникального труда, отразившего особенности всех экспедиций русских путешественников по Центральной Азии.

          Особо выделяет Пржевальский необходимость научной подготовки и знание различных отраслей предстоящих исследований. Немаловажные качества для путешественника - «быть отличным стрелком, еще лучше страстным охотником, не гнушаться никакой черной работы, словом, ни в каком случае не держать себя белоручкою, не иметь избалованных вкуса и привычек, ибо в путешествии придется жить в грязи и питаться, чем Бог послал»[55].

          Многое зависит от удачного выбора спутников и их отношения к руководителю. По мнению Пржевальского, «состав экспедиции для продолжительной научной рекогносцировки неведомых и труднодоступных местностей в глубине Центральной Азии из статских людей едва ли возможен. В таком отряде неминуемо воцарится неурядица, и дело скоро рушится само собою. Притом же военный отряд необходим, чтобы гарантировать личную безопасность самих исследователей и достигнуть иногда силою того, чего нельзя добиться мирным путем. Невоенный человек может быть принят разве в качестве специального исследователя, но с условием полного подчинения начальнику экспедиции. Этот последний и его помощники также будут надежнее из людей военных, разумеется, при условии их годности для дела путешествия. Конвой должен состоять из служащих солдат и казаков. Дисциплину в отряде следует ввести неумолимую, рядом с братским обращением командира со своими подчиненными. Весь отряд должен жить одной семьей и работать для одной цели под главенством своего руководителя»[56].

          Исходя из личного опыта, Пржевальский предостерегает от происков китайских властей: «Китайские власти непременно постараются тайными происками тормозить научные исследования путешественника, в особенности, если познают в нем мастера своего дела. Вместе с тем, как это уже было со мною, всячески постараются сначала затруднить путь, а если это не удастся, то воздвигнут более сильную преграду в виде распаленного невежества и фанатизма дикой массы»[57].

          Обстоятельно рассматривает Пржевальский вопрос снаряжения экспедиции. Перечень оборудования, необходимого для проведения исследований, говорит о серьезной научной работе, которую вела каждая направляемая в Центральную Азию экспедиция. В числе необходимых для путешествия вещей особое место занимали подарки, без которых, как известно, в Азии шагу нельзя было ступить. Пржевальский называет подарки, которые он всегда имел с собою для местных властей и населения: небольшие складные зеркала; железные вещи: ножи, ножницы, бритвы, иголки; серебряные карманные часы, в особенности больших размеров и с заводом без ключа; ящики с музыкой; оружие — преимущественно револьверы; стереоскопы; бинокли; магний; магниты; духи, мыло, сигары; шкатулки; сердоликовые кольца; раскрашенные фотографии женщин; красное и желтое сукно; при этом путешественник замечает, что «подарки следует давать не особенно щедро, да и деньгами ни в коем случае не сорить».

          Большое внимание уделяется Пржевальским экспедиционным животным. Среди них, безусловно, на первом месте были верблюды. Пржевальский в своих работах воспел гимн «кораблю пустыни». По мнению ученого, верблюд способен выполнять долгую и надежную службу для путешественника, лишь бы он умел, как следует обращаться со столь своеобразным животным. Путешественнику необходимо сразу приобрести не только хороших, но даже отличных верблюдов, не заботясь об их дороговизне. От качества этих животных будет зависеть весь ход путешествия. Верблюд может обходиться без пищи восемь или десять дней, а без питья осенью и весною дней семь, летом же, в жару, верблюд не выдержит без воды более трех или четырех суток. С верблюдами всюду можно пройти по Центральной Азии, по безводным пустыням и по гигантским горным хребтам.

          Грядущему поколению путешественников Пржевальский предлагает четко разработанную систему организации и проведения всестороннего изучения региона. Важное место отводит Пржевальский отношениям путешественников с местным населением. Обладающий колоссальным личным опытом общения с туземцами, исследователь предупреждает: «Научная цель путешествия нигде не будет понята местным населением, и через то путешественник всюду явится подозрительным человеком. Это в лучшем случае. В худшем же - к подозрительности присоединится и ненависть к пришельцу»[58].

          По мнению генерала Пржевальского, проверенному практикой, для успеха далеких и рискованных путешествий в Центральной Азии были необходимы три проводника: деньги, винтовка и нагайка. Деньги - потому, что местный люд настолько корыстен, что, не задумываясь, продаст отца родного; винтовка - как лучшая гарантия личной безопасности, тем более при крайней трусости туземцев, многие сотни которых разбегутся от десятка хорошо вооруженных европейцев; наконец, нагайка также необходима потому, что местное население, веками воспитанное в диком рабстве, признает и ценит лишь грубую силу[59].

          Весьма поучительны советы и рекомендации выдающегося путешественника относительно того, как держать себя с представителями разных национальностей и чего можно ожидать от них, находясь в длительных экспедициях. Пржевальский предостерегает путешественников-новичков: «Не смешивать искренний привет с тем зудом любопытства, который на время заставляет азиата даже забыть свое недружелюбие к чужеземному пришельцу ради того, чтобы поглазеть на невиданного человека. Но как скоро возгорается подобный пыл, также скоро он и пропадает. Обыкновенно мы были «интересны» только несколько часов, много на сутки; затем напускное радушие пропадало, и мы по-прежнему встречали недружелюбие и лицемерие».

          Самым жизненным вопросом экспедиции Н.М.Пржевальский считал систему научных работ, которая подразделялась на наблюдение, описание, собирание коллекций. На первый план путешественник ставил географические, затем естественно-исторические и, наконец, этнографические исследования. Относительно последних Пржевальский замечал, что весьма трудно собирать их при незнании местного языка и подозрительности населения.

          Среди способов научных исследований им выделялись следующие: маршрутно-глазомерная съемка; астрономические определения широты; барометрическое определение абсолютных высот; метеорологические наблюдения; специальные исследования над млекопитающими и птицами; этнографические изыскания; ведение дневника; собирание коллекций - зоологической, ботанической и частью минералогической; фотографирование.

          Специальное научное изучение Центральной Азии, по мнению ученого, несомненно, принесет огромную материальную выгоду России. Соединенные усилия пионеров науки, с одной стороны, и путешественников-первопроходцев - с другой, «снимут окончательно в недалеком будущем темную завесу, еще так недавно покрывавшую почти всю Центральную Азию, и прибавят несколько новых блестящих страниц к истории прогресса нашего века»[60].

          Прошедшего столетия, как оказалось, не хватило, чтобы во всем масштабе постичь уникальную личность этого великого человека и по достоинству оценить все его деяния. Н.М.Пржевальский помимо своих научных заслуг был известен в военно-политических кругах империи как последовательный приверженец азиатских приоритетов во внешней политике России. Он непосредственно участвовал в выработке концептуальных положений российской геополитики. Его аналитические материалы, выходящие в те времена исключительно под грифом «секретно», касались взаимоотношений с Китаем, Индией и содержали идею упрочения российского присутствия в Азии. Николай Михайлович весьма нелицеприятно, например, отзывался о политике китайских властей и даже не исключал вооруженного противостояния империй. У него были также свои соображения относительно геополитической судьбы Восточного Туркестана до того момента, когда он стал Китайским Туркестаном. Примечательно, что и в советское время эта часть деятельности генерала российского Генштаба продолжала оставаться неизвестной. Огромный массив рукописей путешественника покоился и продолжает покоиться на архивных полках. А между тем выход в свет уникальных работ Н.М.Пржевальского, его аналитических трудов, путевых заметок и черновых набросков мог бы по-новому представить личность выдающегося ученого.

          В архиве Русского географического общества сохранились, например, материалы фундаментальных отчетов Н.М.Пржевальского «Опыт статистического описания и военного обозрения приамурского края» (1869),

«О современном состоянии Восточного Туркестана» (1877). Сюда же следует отнести пять глав рукописи секретной записки «Новые соображения о войне с Китаем». Весьма любопытна незаконченная рукопись Н.М.Пржевальского «Наши приоритеты в Центральной Азии»[61].

          В фондах архива сохранилось огромное количество писем как самого Н.М.Пржевальского, так и адресованных ему. Всего насчитывается 334 адресата. В их числе выдающиеся люди того времени: вице-президент императорского Русского географического общества П.П.Семенов, начальник Главного штаба Н.Обручев, фельдмаршал Д. Милютин, генералы Г. Колпаковский, Л.Драгомиров, российский консул Н.Петровский и другие. Помимо 18 дневников и 16 записных книжек Н.М.Пржевальского, часть из которых была опубликована еще при его жизни, большой интерес, несомненно, представляют многочисленные наброски, записки и конспекты путешественника, касающиеся самых различных отраслей знания. Вероятно, потребуется еще лет сто, чтобы овладеть колоссальным научным наследием Н.М.Пржевальского и прочувствовать его значимость как национального достояния России.

          Увлекательные описания путешествий Н. М. Пржевальского в то же время строго научны.  Егo книги относятся к самым лучшим географическим сочинениям. Это блестящие результаты деятельности великого путешественника. Его работы содержат тонкие художественные описания многих птиц и диких животных, растений, ландшафтов и явлений природы Азии. Эти описания стали классическими и вошли в специальные работы по зоологии, ботанике, географии.

          Составление подробного отчёта о проведённой экспедиции Н. М. Пржевальский считал важнейшим делом. Возвращаясь из экспедиции, он пользовался каждым случаем, чтобы работать над отчётом даже на случайных остановках. Н. М. Пржевальский начинал новую экспедицию только после сдачи в печать книги предыдущей. Он написал свыше двух тысяч печатных страниц о своих путешествиях. Все его труды, по выходе их из печати на русском языке, немедленно появлялись в переводах на иностранных языках за границей. Бывало, что издания работ Н.М. Пржевальского за границей расходились быстрее, чем в России.

          Главнейшие труды Н. М. Пржевальского:

         - Записки всеобщей географии, 1867г.;

         - Путешествие в Уссурийском крае 1867-1869;

         -  Монголия и страна тангутов; Трёхлетнее путешествие в Восточной нагорной Азии, 1875 г.;

         - От Кульджи на Тянь-шань и на Лобнор, 1877 г.;

         - Из Зайсана через Хами в Тибет, 1883 г.;

         - От Кяхты на истоки Желтой реки, 1888 г.

          Двухтомный труд «Монголия и страна тангутов» (1875-1876), в котором Пржевальский дал описание своего путешествия, доставил автору мировую известность и был полностью или частично переведен на ряд европейских языков. Двухтомный труд «Монголия и страна тангутов» (1875-1876) принес автору мировую известность, был переведен на ряд европейских языков.

          Главные задачи своего первого путешествия по Китаю - в Монголию и страну тангутов - Н.М. Пржевальский определяет так: «Физико-географические, а также специальные зоологические исследования над млекопитающими и птицами были главным предметом наших занятий; этнографические изыскания производились по мере возможности»[62].

          Пржевальский писал в своей книге: «Путешествие наше окончилось! Его успех превзошёл даже те надежды, которые мы имели... Будучи нищими, относительно материальных средств, мы только рядом постоянных удач обеспечивали успех своего дела. Много раз оно висело на волоске, но счастливая судьба выручала нас и дала возможность совершить посильное исследование наименее известных и наиболее недоступных стран внутренней Азии».

          Свои наблюдения и результаты исследований Пржевальский излагает в своих книгах: «От Кульджи на Тянь-шань и на Лобнор» (1877 г.);  «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки» (1883 г.),  «От Кяхты на истоки Желтой реки», (1888 г.).

          Пржевальский пишет: «Совершенные мною экспедиции в глубь Азиатского материка представляет собой научную рекогносцировку Центральной Азии».

        Этими подчеркнутыми словами определяется характер и содержание книг путешественника. В них рядом с последовательным, нередко сжатым, описанием, пройденных экспедицией стран, ведется рассказ о ходе экспедиции, и передаются личные впечатления Пржевальского. Такая форма изложения кажется Николаю Михайловичу наиболее удобной, поскольку дает возможность читателю «проследить шаг за шагом все путешествия и представить себе  более или менее полную картину описываемых местностей».

          Н.М. Пржевальский пишет: «Но утешительно для меня подумать, что эти быстролетные исследования в будущем послужат руководящими нитями, которые поведут в глубь Азии более подготовленных, более специальных наблюдателей»[63].

          Важнейшей частью программы всех своих путешествий Н.М. Пржевальский считал физико-географические описания и маршрутно-глазомерную съёмку. Он проложил и нанёс на карту много тысяч километров новых, никому до него не известных путей. Для этого он произвёл съёмку, астрономически определил 63 пункта, сделал несколько сот определений высот над уровнем моря.

          Съёмку Н. М. Пржевальский производил сам. Он всегда ехал впереди каравана с маленькой записной книжечкой в руках, куда заносил всё его интересующее. Записанное, по приходе на бивуак, Н. М. Пржевальский переносил на чистый планшет.

          Пржевальский имел редкую способность необыкновенно точно описывать пройденные им местности. Благодаря ему, карта Центральной Азии существенно изменилась во всех своих частях. Наука обогатилась понятиями об орографии Монголии, северного Тибета, области истоков Хуанхэ, Восточного Туркестана. После гипсометрических наблюдений Н. М. Пржевальского стал вырисовываться рельеф огромнейшей страны. На карте появились новые горные хребты взамен многих мифических гор, отмеченных на древних китайских картах.

          Свои научные исследования, начиная с первого уссурийского и включая последующие четыре больших путешествия в Центральную Азию, Н. М. Пржевальский проводил по единой программе. «На первом плане,- пишет он, - конечно, должны стоять исследования чисто географические, затем естественно-исторические и этнографические. Последние... весьма трудно собирать мимолётом... Кроме того, для нас слишком много было работы по другим отраслям научных исследований, так что этнографические наблюдения и по этой причине не могли вестись с желаемой полнотой»[64].

          Все работы Н.М. Пржевальского носят печать исключительной научной добросовестности. Он пишет только о том, что видел сам. Его путевые дневники поражают своей педантичностью и аккуратностью записей. На свежую память, регулярно, по определённой системе он записывает всё виденное. Путевой дневник Н. М. Пржевальского включает: общий дневник, метеорологические наблюдения, списки собранных птиц, яиц, млекопитающих, моллюсков, растения, горных пород и т. д., заметки общие, этнографические, наблюдения зоологические и астрономические.

          Тщательность и аккуратность путевых записей давали возможность их автору, потом в короткие сроки заканчивать полную обработку материалов.

         Теперь более подробно рассмотрим труды Г.Н. Потанина. Г. И. Пелих и А. Т. Топчий установили, что экспедиционные работы проводились Потаниным по специально разработанной, оригинальной методике. Ее применение имело целью открытие невидимых, неосязаемых, но прочных «духовных образований» (духовных организмов) и их «жизненных связей», поиски «энергетического центра» или «ядра» для данного духовного района. Определив «ядро», он начинал изучение всего: людей, животных, климата, почвы, фольклора, суеверий и т. д. Определялись радиальные векторы, по которым распространялось то или иное культурное явление из «ядра» на периферию. Уточнялись кривые концентрических окружностей, определявшие контуры данной организации. Этот метод давал возможность выявить и исследовать культурные общности. От себя добавим, что предложенная методика явилась дальнейшим развитием «концентрического родиноведения», основные подходы которого наш герой начал разрабатывать в период вологодской ссылки.

          Еще одну характерную черту научного творчества Григория Николаевича удачно подметил В. А. Обручев: «Для Потанина страны Центральной Азии являлись своеобразным музеем, в котором хранились памятники материальной и духовной культуры народов, частью уже исчезнувших, и в котором можно собрать богатые материалы по народному эпосу и этнографии вообще. Умение располагать к себе население страны и заслужить его доверие очень способствовали успеху работ Потанина»[65].

          Развивая эту мысль, сподвижник Потанина Д. А. Клеменц отмечал: «Он в своих экспедициях думал не только о том, что привезет с собой домой, но и о том, что сам он принесет в дальние края. В этом смысле он был настоящим апостолом цивилизации и гуманности»[66].

          Концептуальную основу многочисленных работ Потанина составило положение об определяющем влиянии природно-климатических факторов на развитие отдельных народов, а также предположение о едином источнике эпического наследия Европы и Азии. Возвращаясь после смерти жены он проделал большую работу, о которой сообщал Д. А. Клеменцу 23 января 1894 г.: «Я на пароходе в Индийском океане подготовил статьи: сближение Илиады-Одиссеи с Гэсэром (и Аполлона с Арья-Бало, а Геракла с Иркылом, Аргылом и др.), сближение романов о чаше св. Грааля с монгольскими легендами и много других сближений. Общий результат моих соображений - до буддизма в Центральной Азии культ Арья-Бало, который распространялся на запад не только до Южной России, но и до отдаленного кельтского запада. В этих занятиях фольклором я забываю свое печальное одиночество»[67].

          Вот как описывает Г. Д. Гребенщиков совместный с Г.Н. Потаниным путь на пароходе от Томска до Барнаула весной 1911 г.: «Опять я слышал и новые сказки о Востоке, и легенды, и воспоминания. Но этим не ограничивалось. Григорий Николаевич всюду делает свое большое дело: культурное служение родине. В Ново-Николаевске, в каюте парохода, с председателем биржевого общества г. Витте у него происходит совещание об образовании при Обществе изучения Сибири обследования хлебной торговли в Сибири. Попутно Григорий Николаевич пишет деловые письма. Вспоминает об этнографическом бурятском вечере в Иркутске и дает мне директивы для статьи об этом в «Сибирскую жизнь». Тут же в багаже своем везет приборы для ботанических коллекций на Алтае, что будут делать курсистки-слушательницы естественных наук, которые приедут на Алтай из Петербурга. А когда гуляет по балкону парохода, то, указывая на крутые берега Оби с треугольными остатками снега в их оврагах, говорит: «Восточные народы мотивы для своих орнаментов брали, вероятно, у самой природы... Вам не кажется, что тот вон изогнувшийся яр напоминает желтый сыромятный ремень, окованный серебряными бляхами?[68]».

          На научном поприще Г.Н. Потанин сосредоточился на двух направлениях. Прежде всего, он продолжил сбор, обработку и публикацию сказок народов Сибири. Одновременно вновь взялся за разработку «восточной гипотезы». В декабре 1911 г. в Петербурге Потанин выступил с докладом в местном отделе Общества изучения Сибири и улучшения ее быта, относительно фольклорных истоках образа Христа, находя их в Центральной Азии. По мнению А. М. Сагалаева и В. М. Крюкова: «В утверждении Потанина, что «образ самого Христа был создан по образу, за много веков раньше существовавшему в глубине Азии», есть зерно истины, хотя нелегко согласится с выводом об азиатской родине Христа»[69].

          В последних крупных исследованиях «Сага о Соломоне» и «Ерке. Культ сына Неба в Северной Азии», Потанин, как он выразился «с намеренной дерзостью», вновь выдвигает приоритет центрально-азиатских редакций эпических произведений Индии и Европы[70].

          Григорий Николаевич Потанин прожил долгую, яркую и трудную жизнь, жизнь ученого и общественного деятеля. В свою очередь, как ученый он также выступал в двух ипостасях: путешественника и исследователя-фольклориста. Заслуги в первой сфере никем не оспариваются и признаны мировым научным сообществом. Потанин являл идеальный тип специалиста предназначенного для проведения экспедиционных работ. Он был рожден для «поля», а последующая жизнь (служба в казачьих частях, учеба в Петербурге, каторга и ссылка) только развили качества необходимые для этого. Касаясь этой черты научного дарования Григория Николаевича, его старший товарищ и добрый ангел-хранитель П. П. Семенов Тян-Шанский отмечал: «Г. Н. Потанин соединил в себе редкие для путешественника по внутренней Азии качества: закаленное трудами и лишениями здоровье, неимоверную неприхотливость и выносливость, достаточное знакомство с местными языками и умение ладить с туземцами, очень хорошие познания в обширной области географических и естественных наук..., но более всего - любовь к делу и полнейшую самоотверженную преданность науке»[71].

          Не меньший вклад внес Григорий Николаевич в этнографическое, и прежде всего фольклорное изучение аборигенных этносов Сибири и Центральной Азии. «В области народного творчества заслуги Г. Н. Потанина совершенно исключительны, как изумительного организатора и собирателя сил[72], - замечает М. К. Азадовский. - Он организовал ряд больших и малых экспедиций, создав целую серию научных изданий, в которых доминирующее место занимали фольклорные сборники». Только собранный им фольклорный материал казахов, включая 222 сказки, легенды, предания составил 75 печатных листов. Кроме этого Потанин составил ряд программ сбора фольклорного материала, пытаясь пробудить интерес к этому делу у представителей наиболее значимых групп сибирской интеллигенции - политических ссыльных, учителей, священнослужителей.

          В то же время его научная концепция, так называемая «восточная гипотеза», была отвергнута специалистами. Объясняя сложившуюся ситуацию, М. К. Азадовский отмечал: «Исследования Потанина принято считать, как и работы Стасова, наиболее крупным выражением методологической нечеткости и произвольных сближений. Действительно, обычные ошибки представителей теории заимствования у Потанина часто имеют гипертрофированную форму, особенно это сказывается в пренебрежении к историческому анализу и в произвольных этимологиях, но в основном его построения, в сущности мало чем отличались от большинства компаративистских сближений сопоставлений»[73]. Дополняя его, Н.С. Смирнов замечает: «Г. Н. Потанин для большинства фольклористов и ориенталистов конца Х1Х - начала ХХ века, стоящих на либеральных позитивистских позициях, оставался чужеродным явлением, что и порождало соответствующую критику его «восточной гипотезы»[74].

          Тем не менее, попытки разгромной критики научных взглядов Потанина в начале ХХ века встретили решительное противодействие ведущих российских ученых. В частности, против этого высказался академик С. Ф. Ольденбург, а В. Гордлевский считал допущенные им ошибки неизбежными в силу особого взгляда ученого на Сибирь: «Он представлял цельный и законченный образ: все для Азии, все - из Азии»[75].

          И еще одно качество нашего героя привлекало внимание современников - его моральная чистота и одухотворенность, позволившие В. Я. Шишкову назвать его «человеком божьим». Первым обратил на данное обстоятельство еще в середине 50-х гг. ХIХ века П.П. Семенов Тян-Шанский, записавший в свой полевой дневник: «Один из них, родом казак, поразил меня не только своей любознательностью и трудолюбием, но и необыкновенной, совершенно идеальной душевной чистотой и честностью своих стойких убеждений, это был прославившийся впоследствии как путешественник и исследователь Сибири и Центральной Азии Григорий Николаевич Потанин».

          Путешествуя по Центральной Азии, Г.Н.Потанин собирал фольклор и исторические предания местных народов. В своих этнографических исследованиях он использовал сравнительный метод, сопоставляя сказания различных народов и стараясь выявить параллели или культурные влияния одних этносов на другие. Блестящим и очень интересным по богатству сопоставляемого материала стало исследование о «Восточных мотивах в средневековом европейском эпосе». Эта работа была этапной в создании Г.Н.Потаниным самостоятельных концепций, посвященных проблемам восточного фольклора и восточной культуры вообще, процессам ее взаимодействия с культурой Запада. В ней он сопоставляет тюркский эпос о Чингис-хане, Аттиле, Тохтамыше, Тамерлане и др., легенды бурятов с эпосами, сказками восточных и южных славян, финно-угров, хазар, карловингским эпосом и средневековой письменной литературой западно-европейских народов, популярными библейскими сюжетами, еврейскими легендами и т.д. В поисках народов, через которые происходила передача мифологических сюжетов, автор широко использовал фольклор дальневосточных, среднеазиатских народов, иранцев, этносов Кавказа и многих других. Особенно много исследователь приводит сопоставлений с эпосом, бытовавшим у славянских народов, пограничных между Востоком и Западом, например, о Еруслане Лазаревиче, Иване Годиновиче, Илье Муромце, Чуриле Пленковиче, изучает параллели знаменитой Голубиной книги, легенд о прениях, о вере и сотворении мира[76].

          В этой работе исследователь придерживается идеи о единстве средневекового западного и восточно-ордынского эпоса, распространяемой и на эпос западной Европы. Автор объясняет заимствования фольклорных сюжетов древнейшими контактами представителей Европы и Азии, Великим переселением народов с Востока на Запад и локальными миграциями отдельных племен. Давая богатейший сравнительный материал, и указывая явные заимствования и параллели, автор не стремится выявить механизмы заимствований, обозначая лишь главную тенденцию: движение мифологических сюжетов с Востока на Запад.

          Труд Г.Н.Потанина подчеркивает важное влияние сибирских и центрально-азиатских народов в развитии мировой культуры. Эта и другие книги Г.Н.Потанина обострили интерес русского общества к культуре и истории Востока, именно под их влиянием формировалось мировоззрение Н.К.Рериха и других деятелей русской культуры, обративших свои взоры на Восток.

          Потанин представляет больший интерес как крупнейший ученый, представитель и фактически глава передовой демократической интеллигенции азиатской части Российской империи. Учитывая разносторонний универсальный характер научных интересов Г.Н.Потанина, справедливо будет представить его многогранно.

          Со временем филологические занятия Потанина приобретают все более и более специальный характер: он сосредотачивается на изучении фольклора народов Сибири и Азии.

          Известно, что свои первые фольклорные записи он сделал еще в юности и продолжал заниматься этим всю жизнь. Процесс поиска и сбора фольклорных материалов заметно активизировался в контексте научных экспедиций Потанина по Сибири, в Монголию, Тибет и Китай.

          Фольклорные изыскания ученого демонстрируют важнейшие сдвиги в сфере его интересов; от изучения Сибири он постепенно начинает переходить к изучению и осмыслению Азии, Востока как особого, не только и не столько регионального, но, прежде всего, культурного феномена. Региональная проблематика, сохраняясь до конца жизни, отходит на второй план и сменяется проблематикой, которую мы сегодня называем культурологической: исследование Востока, восточных культур. Она и становится приоритетной.

          Материалом, наиболее адекватным подобному исследованию, Потанину представляется фольклор. В основе лежит все та же его областническая установка на слово, на живой и оригинальный голос человека сибирского и азиатского региона как на оптимальный способ самовыражения, как на сильный и свободный логос культуры.

          Причем если Потанин начинает свою деятельность фольклориста с симпатичного и искреннего любительства, то во второй половине его жизни она эволюционирует к квалифицированной позиции учёного-специалиста, учёного-филолога.

          Архив Потанина демонстрирует, прежде всего, его глубокий интерес к языкам Сибири и Азии, который превращается в интенсивное их изучение. В сфере его внимания - татарский, монгольский, китайский и другие языки и наречия, в результате чего именно лингвистические материалы составили значительный пласт архива: например, исследование грамматических принципов и лексика монгольского языка, пояснения к переводу китайских рукописей (находящихся здесь же), «Уйгурский словарь», «Русско-остяцкий словарь» и т. д.

          Во-первых, это труды самого Потанина: его книги «Казак-киргизские и алтайские предания, легенды и сказки», «Тибетские сказки и предания», статьи в «Записках» Русского Географического Общества (где его филологические работы выглядят достаточно оригинально на фоне обычных для этих научных сборников исследований по географии, геологии, флоре и фауне...), в других периодических изданиях. В этих работах опубликована значительная часть фольклорного материала, хранящегося в томском архиве Потанина. Однако думается, что собранная в нём уникальная коллекция фольклорного наследия Сибири и Азии сегодня нуждается в специальном углублённом изучении и, прежде всего, - в выявлении еще не опубликованных материалов[77].

            Но знание языков, при всей его важности, не было для Потанина самоцелью, а только необходимым условием и средством изучения фольклора и культуры Сибири и Азии. В этом смысле также предельно показателен его томский архив: всё-таки основной пласт находящегося в нём материала составляет фольклор, киргизские, монгольские, калмыцкие сказки, сказания, легенды, песни на своём, родном, языке и в переводах.

          Сам Потанин, начиная уже с 1880-х годов, в своей деятельности филолога-фольклориста стремится подняться на новый уровень: от сбора и описания материала он переходит к созданию на его основе самостоятельных и оригинальных научных концепций, посвященных проблемам восточного фольклора и восточной культуры вообще, процессам её взаимодействия с культурой Запада. Этапным в этом смысле стал его фундаментальный труд рубежа 1880–1890-х годов «Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе». Проблема «Восток и Запад», «Азия и Европа» - вот что больше всего интересует Потанина, и именно это становится основным внутренним смыслом его томских исследований.

          При этом свой вклад в изучение культуры Востока Потанин видит в том, чтобы специально сосредоточиться на сборе, обработке, интерпретации именно азиатского фольклорного материала, восточных сюжетов и образов. Так, в книге «Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе» он осуществляет сравнительный анализ «ордынского» эпоса о Чингис-хане с западноевропейским средневековым эпосом о Карле Великом и с русским былинным эпосом о богатырях, обнаруживая при этом целый ряд общих сюжетов и мотивов и декларируя их исходное индо-европейское единство. Однако в процессе сравнительного анализа того или иного конкретного материала Потанин раз за разом стремится доказать изначальный характер восточного сюжета как более древнего и потому исходного для всех последующих славянских и европейских его инверсий. Осознавая своеобразие своей исследовательской позиции, учёный объясняет её объективной необходимостью более широкого и интенсивного введения материалов азиатской культуры в российский и европейский научный оборот; но в целом его ценностная ориентация на культуру Востока не вызывает сомнений.

          Мифологический материал азиатского фольклора закономерно вовлекал в сферу научных изысканий Потанина религиозную проблематику. Именно это и определило характер нового, следующего этапа размышлений учёного над проблемой «Восток и Запад», ярким воплощением которого стала книга «Ерке: Культ Сына Неба в Северной Азии». По своему материалу она так же, как и «Сага о Соломоне», тесно связана с трудом «Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе», однако в ней заключены принципиально новые смыслы, некоторые из которых в контексте творчества Потанина выглядят просто неожиданно[78].

          В данной работе Потанин специально сосредоточивается на фольклорном материале о «Сыне Неба», к которому он обращался уже в «Восточных мотивах», и интерпретирует его как основной космогонический миф азиатских народов. При этом сюжет о «Сыне Неба» и его приключениях на земле учёный соотносит с сюжетом сотворения мира Богом и его Сыном, включая в него ситуацию спора Сына с Богом и его падения на землю, а также ситуацию добровольного сошествия Сына на землю и его страданий там во имя Бога-Отца. Потанин в предъявленном материале азиатского фольклора вычленяет, в частности, христианскую модель.

          Иначе говоря, в этой книге Потанин от проблем культуры переходит к проблеме религии, и взаимоотношения Востока и Запада теперь уточняются у него как процесс соотношения религий.

          Ученый собрал огромное количество материалов по фольклору народов Азии. Эти исследования выходили из печати один за другим. Таковы: «Очерки Северо-Западной Монголии», «Монгольское сказание о Гэсэр-Хане», «Сага о Соломоне», «Героический эпос и ордынский фольклор», «Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе», «Тангутско-тибетская окраина Китая и Центральной Монголии» и другие[79].

            Восток понимался Г.Н. Потаниным как необходимое звено мировой культуры. «Он с увлечением отыскивал родину странствующих сюжетов в

          Во время экспедиций у Г.Н. Потанина проявилась склонность к собиранию этнографического материала. Он знакомится с приемами обработки земли, тщательно изучает цикл сельскохозяйственных работ, способы охоты и рыбной ловли, народный календарь, материальную культуру, обряды и обычаи местного населения.

          Потанин совершил шесть экспедиций, его имя стоит в одном ряду с именами Пржевальского, Козлова, Кропоткина, Черского, Цибикова и других. Пржевальский и Потанин делали одно дело, но по-разному. Первый был военным человеком до мозга костей, недаром монгольские кочевники называли его «толстым строгим генералом». Он воплощал собой дух вооруженного первопроходца, колонизатора, был сродни героям Киплинга с их имперским сознанием. Это – искренний патриот отечества, лояльный к режиму и стремящийся к славе и мощи всей страны.

           Пржевальский ходил в экспедиции во главе хорошо вооруженного отряда. Потанин же любил Отчизну «странною любовью», находился в оппозиции власти и ставил интересы человека выше интересов империи. Ему претил шовинизм и насилие во имя лучшего будущего. Эту гуманистическую традицию потом продолжил Рерих. За своими научными изысканиями Потанин не забывал областнических идей. Он активно сотрудничал в «Сибирской газете» и в «Восточном обозрении», являвшихся трибуной областников. Областники добивались введения в Сибири земского самоуправления, свободы слова и печати, свободы слова и печати, свободы личности и прекращения ссылки в свой край.

          Отношение Потанина к царю и Отечеству известно. Как же он относился к вере? Григорий Николаевич был убежденным противником духовных миссий, их деятельности среди «инородцев». Он считал, что государственная религия стесняет культурное развитие народа, не принимал насаждения любой веры – христианства, ислама или буддизма, ибо это заглушает языческую культуру, обладающую самоценностью для создавших ее народов, для их языка, обычаев, письменности.

          По словам А.М. Сагалаева и В.М. Крюкова, «Потанин старается сделать максимум возможного. Это ему удается. Не погрешив против истины, можно сказать, что в те времена ни одна русская экспедиция не возвращалась из Центральной Азии с таким всеобъемлющим научным багажом, освещающим как саму страну, так и жизнь ее населения, историю и ботанику, геологию и мифологию»[80]. Если в своих научных трудах Пржевальский большее внимание уделяет географическим, зоологическим, ботаническим исследованиям, то Потанин, несмотря на то, что также проводит все эти виды исследований, большее внимание обращает в своих  путешествиях на этнографические исследования. Его больше интересует быт и жизнь различных народов Центральной Азии, их язык, верования, фольклор и т.п.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.2. Значение исследований  Н.М.Пржевальского и Г.Н. Потанина  в Центральной Азии и их влияние на развитие русской науки

 

          Начав свою экспедиционную деятельность в 28 лет, Н.М. Пржевальский 21 год посвятил изучению мало известных или совсем еще никем не исследованных  азиатских пространств.

          С 1867 по 1888гг. Николай Михайлович возглавил пять экспедиций. Им пройдено за это время 33 270 км, из которых 31 550 км приходится на центральноазиатские  путешествия. Свыше десяти лет провел Пржевальский в пути.

          Между путешествиями Пржевальский занимался литературными трудами. В его книгах даны яркие картины природы исследованных им территорий. Изучение природы Николай Михайлович считал своей главной задачей.  И, действительно, в области физической географии Азии им сделано особенно много. Но Пржевальский был географом широкого профиля. В своих работах он освещает вопросы  посвящает человеку, экономическим и политическим отношениям, немало места.  Так что трудно даже  назвать отрасль географии, в которую бы Пржевальский не внес что-нибудь существенное, а нередко и настолько важное, что в корне меняло существовавшие до него представления.

          На протяжении более 20 тыс. км  Н.М. Пржевальский вел глазомерную съемку местности, определил высоту 231 пункта,63 астрономических  пунктов. В результате совершенно изменилась картина Центральной Азии: Пржевальский установил истинное направление важнейших горных систем  Высокой внутренней Азии, открыл ряд новых громадных хребтов (Алтынтаг, Гумбольда, Риттера, Пржевальского и др.), уточнил северную границу Тибетского нагорья, впервые точно указал на карте  исследованные им озера Лобнор,  Кукунор,  Джарин-Нур, Орин-Нур. Пржевальский достиг и нанес на карту истоки Хуанхэ и верховья Янцзы – величайших рек Китая, описал крупнейшую реку Центральной Азии  - Тарим.

          Н.М. Пржевальский впервые дал  подробное описание великой центрально-азиатской пустыни Гоби, показал, что она не является поднятием, что в ней преобладают  не пески, а каменистые и глинистые поверхности.

          Ну и,  конечно, огромное значение для науки имели ботанические и зоологические коллекции, собранные экспедициями Пржевальского.  Гербарий насчитывал 15 тыс. растений 1700 видов. Среди них ботаниками было описано 218 новых видов и 7 новых родов растений. Важно также было и то, что растения были,  не просто собраны, но о каждом было сказано, в каких местностях оно встречается, на какой высоте, на каком склоне и т.п., т.е. указаны условия его обитания.

          Особенно хороши были зоологические коллекции, в которых насчитывалось более 7,5 тыс. экземпляров, в том числе 702 млекопитающих, 5010 птиц, 1200 пресмыкающихся и земноводных, 643 рыбы. В громадной коллекции оказались десятки новых видов животных, ранее неизвестных науке, и среди них дикая лошадь, дикий  верблюд, тибетский медведь. Зоологическая коллекция Пржевальского до сих пор  - гордость Зоологического музея Академии наук в Санкт-Петербурге.  Большую ценность представляют наблюдения Пржевальского за повадками и условиями жизни зверей и птиц.

          Экспедиции Пржевальского, опубликованные им материалы, произвели коренной  переворот во взглядах на природу  Центральной Азии.  Кроме того, Пржевальский познакомил европейскую науку с бытом, хозяйством и общественными отношениями неизвестных до того времени народов – лобнорцев, дунган, тангутов и др.

          До путешествий Н.М. Пржевальского в Центральную Азию ровно ничего не было известно об её климате. Он первый дал живое и яркое описание времён года и общую характеристику климата посещённых им стран. Изо дня в день, тщательно, в течение многих лет он проводил систематические метеорологические наблюдения. Н. М. Пржевальский дал ценные материалы для суждения о распространении на север и запад влажного, дождливого муссона Азии и о границе двух его главных областей - индийской и китайской, или восточно-азиатской. На основании его наблюдений впервые установили общие средние температуры для Центральной Азии. Они оказались на 17,5° ниже, чем предполагали.

          Крупнейший знаток растительности Азии академик В. Л. Комаров подчёркивает, что нет такой отрасли естествознания, в которую исследования Н. М. Пржевальского не внесли бы выдающегося по своему значению вклада. Его экспедиции открыли совершенно новый мир животных и растений.

         «Окиньте взглядом все сделанное  Н.М. Пржевальским, - писал президент Географического общества СССР Ю.М. Шокальский, - и он встанет перед вами во весь богатырский рост, поразит и увлечет вас громадной совокупностью своих искренних стремлений открыть науке истинную  картину природы  Центральной Азии»[81].

          Заслуги Пржевальского не исчерпываются результатами его экспедиций, как бы велики эти результаты не были. Не меньшая его заслуга в том, что он первым начал исследования необъятных просторов Центральной Азии и привлек своими экспедициями, блестящими трудами внимание к этому региону.

          Н.М.Пржевальский занимает почетное место среди замечательных путешественников всех времен и народов. В русской географической науке он впервые ввел маршрутные описания путешествий – комплексные характеристики изученных местностей. Передавая в яркой художественной форме   свои впечатления от природы того или иного района, Пржевальский в тоже время раскрывает взаимосвязь всех компонентов природы, дает объяснение причин тех или иных явлений.

          Одним из первых русских географов Н.М. Пржевальский дал образцы страноведческих характеристик посещенных мест – наряду с описанием природы он рассказывает о населении, его быте и хозяйствах, о городах и селениях.

          «В истории науки есть личности, - пишет Э.М. Мурзаев, - идеи и труды которых являются целой эпохой. Проходят десятилетия, но не умирает память о них; наоборот, на некотором расстоянии еще сильнее подчеркивается их величие, неутомимость, научная страсть. К таким ученым относится и Николай Михайлович Пржевальский… Несмотря на большой период, истекший со времени его путешествий, память о нем свежа в самых широких слоях нашего общества. Имя Пржевальского чтится у  нас как имя одного из самых выдающихся деятелей науки, а географы России с полным основанием считают его классиком  русской географической науки, которому нужно следовать, у которого нужно учиться, которого всегда можно изучать»[82].

          Не состоявшаяся из-за смерти Пржевальского его пятая экспедиция стала третьей (тибетской) экспедицией Михаила Васильевича Певцова, в которой участвовали Петр Козлов, Всеволод Роборовский и геолог Карл Богданович.

          Последователями Пржевальского были не только те, кто лично знал его и работал с ним. Целую плеяду русских путешественников он вдохновил на исследование «белого пятна» Центральной Азии. Все вместе они закрыли это пятно, нанесли на карту горы, котловины, озера, реки - сделали неведомое известным. Если Пржевальский, охватив огромное пространство, наметил контуры множества открытий, то его последователи в основном дополняли и уточняли сделанное их предшественником, хотя и на их долю осталось немало мест, в которых не ступала еще нога европейца.

          Многогранному образу Пржевальского соответствует его наследие: вклад в развитие географии, зоологии, ботаники, геологии, климатологии, страноведения, этнографии, военной картографии и топографии, экономической, политической и военной разведки, научно-познавательной географической литературы, лучшие образцы которой служат примером популяризации книги.

          Значение личности Н.М.Пржевальского для России было отмечено специальным рескриптом императора Александра III, повелевшего воздвигнуть монументальные памятники в Петербурге и на могиле путешественника, а также переименовать Каракол в город Пржевальск. В 1893 году на берегу Иссык-Куля был воздвигнут величественный мемориал. В том же году в Александровском садике напротив Адмиралтейства в Санкт-Петербурге при большом стечении народа был торжественно открыт памятник Н.М.Пржевальскому. Воздал должное заслугам великого путешественника и Николай II, широко отметив в России 25-ю годовщину со дня его смерти. Именем Н.М.Пржевальского были названы улицы в Петербурге и других городах.

          Теперь рассмотрим научные результаты многолетних исследований Центральной Азии Г.Н. Потанина.

          Для Г.Н. Потанина страны Центральной Азии являлись своеобразным музеем, в котором хранились памятники материальной и духовной культуры народов, частью уже исчезнувших, и в котором можно собрать богатые материалы по этнографии. Благодаря путешествиям Потанина наука получила первые достаточно подробные сведения о многих частях Монголии - Северной, Восточной и Центральной, об огромных хребтах Монгольского Алтая, Хангая, Танну Ола и Хигана с многочисленными озерами и пустынями. Позднее - о частях Северного Китая с Ордосом и Утай-шанем, о восточной окраине Тибета и прилежащей части Южного Китая и Восточного Наныпаня. Путешественник описал различные народы, населяющие эти страны, с их бытом, нравами, языками. В его отчетах о путешествиях можно встретить сведения о тюркских племенах (тюрках Русского Алтая, тувинцах, киргизах, казахах, узбеках), монгольских (халкасцах, бурятах, ордосских монголах), о тангутах, дунганах и китайцах. В этих отчетах помещено больше трехсот легенд, сказок, исторических преданий и других произведений устного народного творчества, а также наречия монгольских племен, затерявшихся на окраине Тибета среди китайского и тангутского населения. Эти обширные записи дали Потанину материал для его работы о восточном народном эпосе вообще и для сравнения его со славянским и западноевропейским. Особые заслуги экспедиций Потанина заключаются в богатстве и новизне собранных им материалов по этнографии.

          В отчетах Потанина содержатся также сведения о торговле и промыслах населения стран, в которых побывали экспедиции. Нельзя не упомянуть и о ботанических сборах Г.Н. Потанина. По отзывам ботаников, наиболее полные и тщательно собранные гербарии из всех русских путешественников составил именно он. Э. Бретшнейдер в книге «История европейских ботанических открытий в Китае» перечислил 160 новых растений, открытых Потаниным.

          Именно на ее страницах российская общественность получала первые систематизированные представления о Монголии, Китае, Казахстане. В газете «Восточное обозрение» печатались Н.М. Ядринцев, Г.Н. Потанин, А.М. Позднеев, а также В. Васильев, В.В. Радлов, Ф.И. Видеман, О.Н. Бетлинг, А.К. Наук и другие, т.е. люди, изучавшие Восток профессионально.

          Особенно много материалов в этом востоковедном издании было посвящено Монголии, которая к концу XIX века стала местом приложения российского торгового капитала, объектом и обывательского, и научного интереса. Автором многих публикаций был Г.Н. Потанин, считавшийся уже тогда «маститым» ученым, знатоком культуры и быта монгольских племен.

          Несвободен, кстати, от заблуждений в отношении Монголии был в отдельные периоды и Н.М. Пржевальский, для которого истинное лицо этой восточной страны открывалось по мере знакомства с ней. Так, в разделе научной хроники «Восточного обозрения» за 1882г. можно найти информацию о сомнениях путешественника в способностях монгольских племен к развитию.

          Что касается Г.Н. Потанина, то его публикации о Монголии как раз отличались знанием дела, проникнуты глубоким уважением к местному населению и оптимизмом в отношении их будущего. «Поражают эти кочующие алтари со своими многочисленными пантеонами, кочующие библиотеки, переносные войлочные храмы в несколько сажен высоты, школы грамотности, помещающиеся в кочевых палатках, странствующие медики, кочевые лазареты при минеральных водах; по развитию грамотности в народной массе монголы, бесспорно, единственный кочевой народ в мире» -  писал Григорий Николаевич в своих «Очерках Северо-Западной Монголии», процитированных в отдельных частях и в «Восточном обозрении».

          Ценнейший научный материал представляли коллекции гербарии, собрания млекопитающих, рыб, птиц, моллюсков, пресмыкающихся, насекомых. Потанин впервые описал несколько народностей, ранее вовсе неизвестных или известных только понаслышке. Два отдельных тома включали народные легенды, сказки, эпосы все, что удалось услышать из народного устного творчества, было подробно записано и стало достоянием науки[83].

         Таким образом, исследования  Н.М. Пржевальского и Г.Н. Потанина дополняли друг друга. Действительное научное исследование Внутренней Азии началось с путешествий Пржевальского и Потанина, организованных Русским Географическим обществом. Оба путешественника посетили Джунгарию, Монголию, Китай и Тибет. По словам академика В.А.Обручева, и Пржевальский, и Потанин, в совокупности создали ту основную канву географического лика Внутренней Азии, на которой позднейшие путешественники разных специальностей начали наносить детали общей картины.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

          В мировую историю открытий  Н.М. Пржевальский вошел как один из величайших путешественников. Общая длина его рабочих маршрутов по Центральной Азии превышает 31,5 тысячи километров. Совершив ряд крупнейших географических открытий, он в корне изменил представление о рельефе и гидрографической сети Центральной Азии. Он положил начало исследованиям ее климата и много уделял внимания изучению флоры.

          В результате экспедиций Г.Н. Потанина были получены обширные сведения по географии до этого мало известных и неизученных областей Центральной Азии, собраны большой гербарий и зоологические коллекции. Большую ценность представляют собранные Г.Н.Потаниным материалы по культуре, быту и народному творчеству многих тюркских и монгольских народов Сибири и Центральной Азии, а также тангутов, китайцев, дунган и др. Работы Потанина Григория Николаевича содержат ценный материал по истории эпоса тюркских и монгольских народов.

          Самым жизненным вопросом экспедиции Н.М.Пржевальский считал систему научных работ, которая подразделялась на наблюдение, описание, собирание коллекций. На первый план путешественник ставил географические, затем естественно-исторические и, наконец, этнографические исследования.

          Важнейшей частью программы всех своих путешествий Н.М. Пржевальский считал физико-географические описания и маршрутно-глазомерную съёмку. Он проложил и нанёс на карту много тысяч километров новых, никому до него не известных путей.

          Экспедиционные работы проводились Г.Н.Потаниным по специально разработанной, оригинальной методике. Ее применение имело целью открытие невидимых, неосязаемых, но прочных «духовных образований» (духовных организмов) и их «жизненных связей», поиски «энергетического центра» или «ядра» для данного духовного района. Определив «ядро», он начинал изучение всего: людей, животных, климата, почвы, фольклора, суеверий и т. д.

          Для Г.Н.Потанина страны Центральной Азии являлись музеем, в котором хранились памятники материальной и духовной культуры народов и в котором можно собрать богатые материалы по народному эпосу и этнографии вообще. Во время экспедиций у Г.Н. Потанина проявилась склонность к собиранию этнографического материала. Он знакомится с приемами обработки земли, тщательно изучает цикл сельскохозяйственных работ, способы охоты и рыбной ловли, народный календарь, материальную культуру, обряды и обычаи местного населения.

          Концептуальную основу многочисленных  научных работ Г.Н.Потанина составило положение об определяющем влиянии природно-климатических факторов на развитие отдельных народов, а также предположение о едином источнике эпического наследия Европы и Азии.

          Таким образом, мы пришли к выводу, что если в своих научных трудах Н.М.Пржевальский большее внимание уделяет географическим, зоологическим, ботаническим исследованиям, то Г.Н.Потанин, несмотря на то, что также проводит все эти виды исследований, большее внимание обращает в своих  путешествиях на этнографические исследования. Его больше интересует быт и жизнь различных народов Центральной Азии, их язык, верования, фольклор и т.п.

          Экспедиции Н.М.Пржевальского, опубликованные им материалы, произвели коренной  переворот во взглядах на природу  Центральной Азии.  Кроме того, Н.М.Пржевальский познакомил европейскую науку с бытом, хозяйством и общественными отношениями неизвестных до того времени народов – лобнорцев, дунган, тангутов и др.

          Благодаря же путешествиям Г.Н.Потанина, наука получила первые достаточно подробные сведения о многих частях Монголии, о восточной окраине Тибета и прилежащей части Южного Китая. Путешественник описал различные народы, населяющие эти страны, с их бытом, нравами, языками.

          В отчетах Г.Н.Потанина содержатся сведения о торговле, промыслах населения стран, в которых побывали его  экспедиции. Особые заслуги экспедиций Г.Н.Потанина заключаются в богатстве и новизне собранных им материалов по этнографии.

         Таким образом, исследования Центральной Азии  Н.М. Пржевальского и Г.Н. Потанина дополняют друг друга. Действительное научное исследование Внутренней Азии началось с путешествий Н.М.Пржевальского и Г.Н.Потанина. Оба путешественника посетили Джунгарию, Монголию, Китай и Тибет. Н.М.Пржевальский, и Г.Н.Потанин, в совокупности создали ту основную канву географического лика Внутренней Азии, на которой позднейшие путешественники разных специальностей начали наносить детали общей картины.

 

 

 

 

 

 

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

I Источники

1. Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии  [текст] / Г.Н.Потанин. -   СПБ.: Огни,  1881 -  670 с.

2. Потанин Г.Н. Ерке. Культ сына неба в Северной Азии  [текст] / Г.Н.Потанин. -   Томск, 1918. – 125 с.

3. Потанин Г.Н. Тангутско-Тибетская окраина Китая и Центральная Монголия [текст] / Г.Н.Потанин.  М.: ОГИЗ географгиз, 1950. – 489 с.

4. Потанин Г.Н. Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе [текст] / Г.Н.Потанин.  М.: ОГИЗ географгиз, 1951. – 139 с.

5. Пржевальский Н.М. Путешествие в Уссурийском крае [текст] / Н.М. Пржевальский. – М.: ОГИЗ географгиз, 1947. – 310 с.

6. Пржевальский Н. М. Монголия и страна тангутов. Трехлетнее путешествие в Восточной нагорной Азии  [текст]   / Н.М. Пржевальский. – М.: ОГИЗ геогр. лит., 1946. – 333 с.

7. Пржевальский Н.М. Путешествие к Лобнору и на Тибет [текст] / Н.М.Пржевальский. – М.: Дрофа, 2007. – 1261 с.

8. Пржевальский Н.М. Путешествия Н.М. Пржевальского. Путевые заметки [текст] / Н.М.Пржевальский. – М.: ОГИЗ географгиз, 1947. – 310 с.

9. Пржевальский. Н.М. Современное положение Центральной Азии [текст] / Н.М. Пржевальский. – М.: Госполитиздат, 1987. – 27 с.

II Исследование

1.Акаева М. Д. Звезды науки [текст] /  М.Д. Акаева.-  М.: Собеседник, 2001. – 390с.

2.Берг Л.С. Путешествия Н.М. Пржевальского [текст] / Л.С. Берг. –  М.: Знание, 1992. - 211с.

3.Берг Л.С. Очерки по истории русских географических открытий [текст] / Л.С. Берг. – М.: Географгиз, 1946. – 409 с.

4.Бурова Н.П. Николай Михайлович Пржевальский – выдающийся ученый и путешественник [текст] / Н.П.Бурова // Наука и жизнь, № 9. – 1999. – С. 23. – 28.

5.Гавриленко В.М. Русский путешественник Н. М. Пржевальский [текст] / В.М. Гавриленко. -  М.: Детская литература, 1974. – 198с.

6.Дубровин Н.Ф. Н.М. Пржевальский [текст] / Н.Ф.Дубровин. -  СПб.: Питер, 1999 – 243с.

7. Зеленин Н.Н. Путешествия Н.М. Пржевальского [текст] / Н.Н. Зеленин. – СПб.: Наука, 1901. – 290 с.

8.Каратаев Н.М. Николай Михайлович Пржевальского, первый исследователь природы Центральной Азии [текст] /Н.М. Каратаев. – Л.: Издательство Академии наук, 1948. – 430 с.

9.Козлов П.К. Великий русский путешественник Н.М. Пржевальский [текст] / П.К. Козлов. – Л.: Наука, 1929. – 246 с.

10.Козлов П.К. В азиатских просторах [текст] / П.К. Козлов. – М.: Известия, 1947. – 246 с.

11.Лухтанов А. Исследователи казахстанского Алтая [текст] / А. Лухтанов // Семь дней,  2002. - 19 июля. - С.8.

12.Лухтанов А. Пржевальский в Зайсане [текст] / А. Лухтанов // Рудный Алтай.- 1999.-№ 4. – С.12 - 18.

13.Лухтанов А. Гавань путешественника [текст] / А. Лухтанов // Семь дней.- 2003. - 9 мая. - С. 8.

вич Пржевальский (1839-1888 гг.), путешественник.

14.Магидович И.П. Очерки по истории географических открытий [текст] /  И.П. Магидович. -  М.: Просвещение, 1985. – 335с.

15.Мурзаев Э.М. Великий русский путешественник Н.М. Пржевальский [текст] /Э.М. Мурзаев. – М.: Географгиз, 1947. – 455 с.

16.Мурзаев Э.М. Лобнорское путешествие  Н.М. Пржевальского [текст] / Э.М. Мурзаев. – М.: Географгиз, 1947. – 341 с.

17.Мурзаев Э.М. Первое тибетское путешествие  Н.М. Пржевальского [текст] /Э.М. Мурзаев. – М.: Географгиз, 1948. – 566 с.

 18.Новикова Е.Г.  Г. Н. Потанин в Томске [текст] / Е.Г. Новикова. – Томск, 1988. – 98 с.

19.Обручев В.А. Г.Н Потанин. Жизнь и деятельность [текст] /  В.А. Обручев.  - М.: Географгиз, 1947.  – 389 с.

20.Разгон И.М., Плотникова М.Е. Г.Н. Потанин в годы социалистической революции и гражданской войны в Сибири [текст] / И.М. Разгон И.М.,  М.Е. Плотникова М.Е. -  Томск: ТГУ, 1965.

21.Репин Л.А. Там, за далью  [текст] /  Л.А. Репин. -  М.: Знание, 1991- 271с.

22.Сагалаев А.М., Крюков В.Н. Г.Н. Потанин. Опыт осмысления личности [текст] /  А.М. Сагалаев, В.Н. Крюков  - Новосибирск: Наука, 1991. – 256 с.

23.Семенов П.П. Период экспедиций Н.М. Пржевальского [текст] / П.П. Семенов. – СПб.: Огни, 1896. – 348 с.

24.Седельников А. Г.Н. Потанин [текст] / А. Седельников.  - Омск, 1916.

25.Хмельницкий С. Николай Михайлович Пржевальский [текст] / С. Хмельницкий. – Л.: Молодая гвардия,  1950. - 279 с.

26.Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник  [текст] /  А.П. Шикман. - М.: Просвещение, 1997. – 428с.

27.Энгельгард М.А. Пржевальский, его жизнь и путешествия [текст] / М.А. Энгельгард. – СПб.: Мысль, 1897. – 312 с.

28.Юсов Б.В. Н.М. Пржевальский  [текст] / Б.В. Юсов. -  М.: Просвещение,  1985. – 312с.

29.Яновский Н. Неутомимый труженик науки [текст] / Н. Яновский  // Омск: Кн. изд-во, 1986. - С. 9-46.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение 1

Экспедиция Н.М. Пржевальского в Уссурийском  крае

 

Приложение 2

Экспедиции Н.М. Пржевальского в Центральной Азии