Литературно-музыкальный спектакль "Не дал мне Бог дара слепости..."

  ЛИТЕРАТУРНО – МУЗЫКАЛЬНЫЙ  СПЕКТАКЛЬ,

                  ПОСВЯЩЕННЫЙ ТВОРЧЕСТВУ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ                          

                              

 

                «   НЕ ДАЛ МНЕ БОГ ДАРА СЛЕПОСТИ…»

 

 

 

 

Задник сцены занимает  большой экран, на котором время от времени появляются фотографии поэтессы и близких ей людей.

На сцене  стоит  стол с настольной лампой, рядом – кресло, в котором сидит одна из исполнительниц песен с гитарой. У левого края сцены –  вокзальная лавочка, на неё поставлен чемодан . Выше – карта, на которой отмечены все места, связанные с пребыванием Марины Цветаевой.  Рядом как будто застыла  в предчувствии  неизбежного расставания  немолодая женщин (чтица 1). В глубине сцены – символическая  лестница, на одной из верхних ступенек  которой  сидит третья героиня действия (чтица 2). Три женщины находятся  на сцене всё время. Остальные участники действия – учащиеся –  появляются и уходят со сцены по мере необходимости, их выступления  встраиваются  в логику спектакля.

 

 

 

 

 

 

 

Голос за кадром:

 

Одна из самых известных  фотографий поэтессы

Иногда я думаю, что я - вода…Можно зачерпнуть стаканом, но можно  наполнить и

море. Все дело во вместимости вашего сосуда и еще -  в размерах жажды!

 

Поэт – романтический юноша  в свободной блузе –   выходит на середину сцены.

 

Сорвись все звезды с небосвода,

Исчезни местность,

Все ж не оставлена свобода,

Чья дочь – словесность.

Она, пока есть в горле влага,

Не без приюта.

Скрипи, перо! Черней, бумага.

Лети, минута!

 

              (спускаясь, проходит через зал)

.

 

 

1 чтица    Мой день беспутен и нелеп:

У нищего прошу на хлеб,

 Богатому даю на бедность,

В иголку продеваю - луч,

Грабителю вручаю - ключ,

 Белилами румяню бледность.

Мне нищий хлеба не дает,

 Богатый денег не берет,

Луч не вдевается в иголку,

Грабитель входит без ключа,

 А дура плачет в три ручья –

Над днем без славы и без толку.

 

 

 

Голос за кадром:

Фото Цветаевой

.

Теперь признаюсь в одной своей дурной страсти: искушать людей (испытывать) непомерной своей правдивостью: небывалой: Кто вынесет?

 

2 чтица

Не возьмешь моего румянца –

Сильного - как разливы рек!

Ты охотник, но я не дамся,

Ты погоня, но я есмь бег.

Не возьмешь мою душу живу!

Так, на полном скаку погонь –

Пригибающийся - и жилу

Перекусывающий конь

 

 

 

Три женщины встают и вместе исполняют песню  «ПО ХОЛМАМ» (музыка Ирины Писаревой)

 

По холмам - круглым и смуглым

По холмам - круглым и смуглым,

Под лучом - сильным и пыльным,

Сапожком - робким и кротким -

За плащом - рдяным и рваным.

 

По пескам - жадным и ржавым,

Под лучом - жгучим и пьющим,

Сапожком - робким и кротким -

За плащом - следом и следом.

 

По волнам - лютым и вздутым,

Под лучом - гневным и древним,

Сапожком - робким и кротким -

За плащом - лгущим и лгущим.

 

 

Женщины садятся, в это время к микрофону подходит одна из участниц вечера – ученица.

 

 

Что же мне делать, слепцу и пасынку,

В мире, где каждый и отч и зряч,

Где по анафемам, как по насыпям –

Страсти! где насморком Назван - плач!

Что же мне делать, ребром и промыслом

Певчей! - как провод! загар! Сибирь!

По наважденьям своим - как по мосту!

С их невесомостью В мире гирь.

Что же мне делать, певцу и первенцу,

В мире, где наичернейший - сер!

Где вдохновенье хранят, как в термосе!

С этой безмерностью В мире мер?

 

Исполнительница  поёт песню Сергея Холкина  «ВЕСЕЛИСЬ,ДУША…»

 

Веселись, душа, пей и ешь!

А настанет срок —

Положите меня промеж

Четырёх дорог.

 

Там где во́ поле, во пустом

Вороньё да волк,

Становись надо мной крестом,

Раздорожный столб!

 

Не чуралася я в ночи

Окаянных мест.

Высоко надо мной торчи,

Безымянный крест.

 

Не один из вас, други, мной

Был и сыт и пьян.

С головою меня укрой,

Полевой бурьян!

 

Не запаливайте свечу

Во церковной мгле.

Вечной памяти не хочу

На родной земле.

 

 

1 чтица – Все дело в том, чтобы мы любили, чтобы у нас билось сердце – хоть бы и разбивалось вдребезги!

 

2 чтица – Я всегда разбивалась вдребезги, и все мои стихи – те самые серебряные сердечные дребезги!

 

Исполняется песня Сергея Холкина  «КАБЫ НАС  С ТОБОЙ ДА СУДЬБА СВЕЛА…»

 

Кабы нас с тобой — да судьба свела —

Ох, веселые пошли бы по земле дела!

Фото Сергея Эфрона

Не один бы нам поклонился град,

Ох мой родный, мой природный, мой безродный брат!

 

Как последний сгас на мосту фонарь —

Я кабацкая царица, ты кабацкий царь.

Присягай, народ, моему царю!

Присягай его царице, — всех собой дарю!

 

Кабы нас с тобой — да судьба свела,

Поработали бы царские на нас колокола,

Поднялся бы звон по Москве-реке

О прекрасной самозванке и ее дружке.

 

Нагулявшись, наплясавшись на земном пиру,

Покачались бы мы, братец, на ночном ветру…

И пылила бы дороженька — бела, бела, —

Кабы нас с тобой — да судьба свела!

Ученица – с косой, восторженными глазами, очень возбужденно – как будто обращаясь к женщине в кресле.  

Отрывок из «Повести о Сонечке»

 

Марина, я страшно – много говорю? Неприлично много, и сразу обо всём – всё я плачу: плачу – навзрыд, а сама говорю. Я и во сне всё время говорю: спорю, рассказываю, доказываю, а в общем – как ручей по камням – бессмыслица. – Марина! Меня же никто не слушает. Только Вы, Марина!

  Так, про ту ярмарку. Раз иду в своём платочке,и из-под платочка вижу: громадная женщинам, даже баба, бабища в короткой малиновой юбке с блёстками под шарманку танцует. А шарманку вертит –  чиновник. Немолодой уже, зелёный, с красным носом, с кокардой. Тут я его страшно пожалела: бедный! должно быть, с должности прогнали за пьянство, так он с голоду…А оказалось, Марина, от любви. Он десять лет тому назад, где-то в своём городе, увидел её на ярмарке, и тогда она была молоденькая и тоненькая и, должно быть, страшно трогательная. И сразу в неё влюбился (а она в него – нет, потому что была уже замужем за чревовещателем), и с утра стал пропадать на ярмарке, а когда ярмарка уехала, он тоже уехал, и ездил за ней всюду, и его прогнали с должности, и он стал крутить шарманку, и так десять лет  и крутит , и не заметил, что она разжирела – и уже не красивая, а страшная…Мне кажется, если бы он крутить перестал, он бы сразу всё понял – и умер.

    - Марина, я сделала ужасную вещь: ведь его та женщина ни разу не поцеловала – потому что, если бы она его хоть раз поцеловала, он бы крутить перестал: он ведь этот поцелуй выкручивал! – Марина! Я перед всем народом …Подхожу к нему, сердце колотится: «Не сердитесь, пожалуйста, я знаю вашу историю: как вы всё бросили из-за любви, а так как я сама такая же…» - и перед всем народом его поцеловала. В губы.

     Вы не думайте, Марина, я себя – заставила, мне очень не хотелось, и неловко, и страшно,:и его страшно, и её страшно, и…просто не хотелось! Но я тут же себе в жизни не целовал, - три.И уже не поцелует, - четыре. А ты всегда говоришь, что для тебя выше  любви  нет ничего, - пять. Докажи, - шесть». И есть, Марина, поцеловала! Это был единственный трудный поцелуй за всю жизнь.

    А он, должно быть, до сих пор стоит…Десять лет, десять лет пыльных площадей и пьяных мужиков, а поцеловала всё-таки не та!

 

 

 

Звучит песня  Елены Фроловой «ТЫ ЗАПРОКИДЫВАЕШЬ ГОЛОВУ…»

 

      

Фотография

Ты запрокидываешь голову

Фотография Осипа Мандельштама

Затем, что ты гордец и враль.

Какого спутника веселого

Привел мне нынешний февраль!

 

Преследуемы оборванцами

И медленно пуская дым,

Торжественными чужестранцами

Проходим городом родным.

 

Чьи руки бережные нежили

Твои ресницы, красота,

И по каким терновалежиям

Лавровая твоя верста...—

 

Не спрашиваю. Дух мой алчущий

Переборол уже мечту.

В тебе божественного мальчика,—

Десятилетнего я чту.

 

Помедлим у реки, полощущей

Цветные бусы фонарей.

Я доведу тебя до площади,

Видавшей отроков-царей...

 

Мальчишескую боль высвистывай,

И сердце зажимай в горсти...

Мой хладнокровный, мой неистовый

Вольноотпущенник — прости!

                         

Звучит длинный пронзительный  паровозный гудок – символ очередного расставания, очередной потери.

 

 

 

Голос за кадром.

1921,  из письма Сергею Эфрону

 

18-го января было три года, как мы расстались. 5-го мая будет десять лет, как мы встретились.— Десять лет тому назад. — Але уже восемь лет, Сереженька!— Мне страшно Вам писать, я так давно живу в тупом задеревенелом ужасе, не смея надеяться, что живы — и лбом — руками — грудью отталкиваю то, другое. — Не смею. — Вот все мои мысли о Вас.

 

 

 

 

 

 

Мне трудно Вам писать, но буду, потому что 1/1000000 доля надежды: а вдруг?! Бывают же чудеса! —Ведь было же 5-ое мая 1911 г. — солнечный день — когда я впервые на скамейке у моря увидела Вас. Вы сидели рядом с Лилей, в белой рубашке. Я, взглянув, обмерла: “— Ну, можно ли быть таким прекрасным? Когда взглянешь на такого — стыдно ходить по земле!”

.Но, чтобы Вы не слышали горестной вести из равнодушных уст, — Сереженька, в прошлом году, в Сретение, умерла Ирина.Болели обе, Алю я смогла спасти, Ирину- нет. Сереженька, если Вы живы, мы встретимся, у нас обязательно будет сын.

 

 

Звучит песня Сергея Холкина «ГОВОРИЛА МНЕ БАБКА ЛЮТАЯ»

 

Говорила мне бабка лютая,

Коромыслом от злости гнутая:

- Не дремить тебе в люльке дитятка,

Не белить тебе пряжи вытканной, -

Царевать тебе - под заборами!

Целовать тебе, внучка, - ворона.

 

Ровно облако побелела я:

Вынимайте рубашку белую,

Жеребка не гоните черного,

Не поите попа соборного,

Вы кладите меня под яблоней,

Без моления, да без ладана.

 

Поясной поклон, благодарствие

За совет да за милость царскую,

За карманы твои порожние

Да за песни твои острожные,

За позор пополам со смутою, -

За любовь за твою за лютую.

 

Как ударит соборный колокол -

Сволокут меня черти волоком,

Я за чаркой, с тобою роспитой,

Говорила, скажу и Господу, -

Что любила тебя, мальчоночка,

Пуще славы и пуще солнышка.

 

 

 

 

 

Голос за кадром.

Все эти годы — кто-то рядом, но так безлюдно!— Ни одного воспоминания

Я совершенно та же, так же меня все обманывают — внешне и внутренне

только быт совсем отпал, ничего уже не люблю, кроме содержания своей

грудной клетки. —

 

 

Чтец – старшеклассник

 

1922г. – Цветаева покидает Москву и уезжает  в Чехию к мужу

Московский герб: ге рой пронзает гада.

Дракон в крови. Герой в луче.- Так надо.

Во имя Бога и души живой

 Сойди с ворот, Господень часовой!

Верни нам вольность, Воин, им - живот.

Страж роковой Москвы - сойди с ворот!

И докажи - народу и дракону –

Что спят мужи - сражаются иконы.

Бог - прав

Тленьем трав,

 Сухостью рек,

Воплем калек,

Вором и гадом,

Мором и гладом,

Громом и градом.

Попранным Словом.

Проклятым годом.

Пленом царевым.

Вставшим народом.

 

 

Исполняется песня Сергея Холкина «ОБЛАКА ВОКРУГ…»

 

 

     Облака -- вокруг,

     Купола -- вокруг,

     Надо всей Москвой

     Сколько хватит рук! --

     Возношу тебя, бремя лучшее,

     Деревцо мое

     Невесомое!

 

     В дивном граде сем,

     В мирном граде сем,

     Где и мертвой -- мне

     Будет радостно, --

     Царевать тебе, горевать тебе,

     Принимать венец,

     О мой первенец!

 

     Ты постом говей,

     Не сурьми бровей

     И все сорок -- чти --

     Сороков церквей.

     Исходи пешком -- молодым шажком! --

     Все привольное

     Семихолмие.

 

     Будет твой черед:

     Тоже -- дочери

     Передашь Москву

     С нежной горечью.

     Мне же вольный сон, колокольный звон,

     Зори ранние --

     На Ваганькове.

 

2 чтица

Удар, заглушённый годами забвенья,

 Годами незнанья.

Удар, доходящий - как женское пенье,

 Как конское ржанье,

Как страстное пенье сквозь косное зданье

Удар - доходящий.

Удар, заглушённый забвенья, незнанья 

Беззвучною чашей.

Звучит песня Ирины Писаревой «ЖИВ, А НЕ УМЕР ДЕМОН ВО МНЕ…»                   

                                      

          

Одна из   фотографий поэтессы

Жив, а не умер

Демон во мне!

В теле как в трюме,

В себе как в тюрьме.

 

Мир — это стены.

Выход — топор.

(«Мир — это сцена»,

Лепечет актер).

 

И не слукавил,

Шут колченогий.

В теле — как в славе.

В теле — как в тоге.

 

Многие лета!

Жив — дорожи!

(Только поэты

В кости — как во лжи!)

 

Нет, не гулять нам,

Певчая братья,

В теле как в ватном

Отчем халате.

 

Лучшего стоим.

Чахнем в тепле.

В теле — как в стойле.

В себе — как в котле.

 

 

Голос за кадром.

 

  Берлин меня сплошь обокрал, я уехала нищая, с распиленными хрящами и растянутыми жилами  

 

 

Появляются двое – возмущенная эмигрантка и молодой человек – явно поэтическая душа.

 

 

 Эмигрантка - Нет, вы только посмотрите! Людей пера она называет проказой! Всех эмигрантов –шушерой и мелким народом!

 

Молодой человек - Что вы, ее обожать нужно, а не обижать!

 

Эмигрантка - Да ее никто и не обижает- сама кого хочет обидит. Вы не знаете, какая она зубастая, ежистая, неудобная, непортативная какая-то! Может быть, прекрасная душа, но- ужасный характер! И удивительно злой язык! Иногда не знаешь: ребенок, женщина, черт?

Молодой человек - Знаете станиславское «вхождение в круг?» Так она – сплошное выхождение из круга. Или,что то же – сплошной центр!

 

Эмигрантка - Ее, между прочим , никто не любит. Отзываются о ней с усмешкой и с опаской…

 

Молодой человек - Еще бы, понятно…Женщины не любят за красоту, мужчины за ум, поэты – за дар. И те, и другие, и третьи – за особость, за дар особости, опасность особости.

 

2 чтица

Чем пахнет? Спешкой крайнею,

Потачкой и грешком:

Коммерческими тайнами

 И бальным порошком.

Холостяки семейные

В перстнях, юнцы маститые...

Нашучено, насмеяно,

А главное - насчитано!

 И крупными, и мелкими,

И рыльцем, и пушком.

Коммерческими сделками

И бальным порошком.

(Вполоборота: это вот —

 Наш дом? – Не я хозяйкою!)

Один - над книжкой чековой,

Другой - над ручкой лайковой,

А тот - над ножкой лаковой

Работает тишком.

...Коммерческими браками

 И бальным порошком.

Серебряной зазубриной

В окне - звезда мальтийская!

Наласкано, налюблено,

А главное - натискано!

Нащипано... (Вчерашняя

Снедь - не взыщи: с душком!)

...Коммерческими шашнями

И бальным порошком.

Цепь чересчур короткая?

Зато не сталь, а платина!

Тройными подбородками

Тряся, тельцы - телятину

Жуют. Над шейкой сахарной

Черт - с газовым рожком.

...Коммерческими крахами

И неким порошком –

 

 

Исполняется песня Сергея Холкина «КВИТЫ, ВАМИ Я ОБЪЕДЕНА»

.

 

 

Квиты: вами я объедена,

Мною — живописаны.

Вас положат — на обеденный,

А меня — на письменный.

 

Оттого что, йотой счастлива,

Яств иных не ведала.

Оттого что слишком часто вы,

Долго вы обедали.

 

Всяк на выбранном заранее —

 

Месте своего деяния,

Своего радения:

 

Вы — с отрыжками, я — с книжками,

С трюфелем, я — с грифелем,

Вы — с оливками, я — с рифмами,

С пикулем, я — с дактилем.

 

В головах — свечами смертными

Спаржа толстоногая.

Полосатая десертная

Скатерть вам — дорогою!

 

Табачку пыхнем гаванского

Слева вам — и справа вам.

Полотняная голландская

Скатерть вам — да саваном!

 

А чтоб скатертью не тратиться —

В яму, место низкое,

Вытряхнут

С крошками, с огрызками.

 

Каплуном-то вместо голубя

— Порох! душа — при вскрытии.

А меня положат — голую:

Два крыла прикрытием.

 

 

 

Фотография Константина Родзевича

К микрофону подходит девушка с развёрнутым письмом – читает:

 Раньше я всё любила, всё любить умела, кроме другого, живого. Другой мне всегда мешал, это была стена, об которую я билась, я не умела с живыми

__Милый друг. Вы вернули меня к жизни, в которой я столько раз пыталась и все-таки ни часу не сумела жить.  Всех обманывала моя сила в других мирах; сильный там — слабый здесь. Люди поддерживали во мне мою раздвоенность. Это было жестоко. Нужно было или излечить — или убить. Вы меня просто полюбили…Вы- мое спасение и от смерти, и от жизни. Вы – жизнь!

 

 

Вы первый Арлекин за жизнь, в которой не счесть — Пьеро!

Я в Вас чувствую силу, этого со мной никогда не было. Я никогда не давала человеку права выбора: или всё — или ничего, но в этом всё — как в первозданном хаосе — человек пропадал , терял себя и в итоге меня…Вы сделали надо мной чудо, я в первый раз ощутила единство неба и земли.

Будь! Не отдавай меня без боя! Не отдавай меня нoчи, фонарям, мостам, прохожим, всему, всем.

 

Исполняется песня Сергея Холкина «Я ТЕБЯ ОТВОЮ…»

 

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,

Оттого что лес - моя колыбель, и могила - лес,

Оттого что я на земле стою - лишь одной ногой,

Оттого что я о тебе спою - как никто другой.

 

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,

У всех золотых знамен, у всех мечей,

Я ключи закину и псов прогоню с крыльца -

Оттого что в земной ночи я вернее пса.

 

Я тебя отвоюю у всех других - у той, одной,

Ты не будешь ничей жених, я - ничьей женой,

И в последнем споре возьму тебя - замолчи!-

У того, с которым Иаков стоял в ночи.

 

Но пока тебе не скрещу на груди персты -

О проклятие!- у тебя остаешься - ты:

Два крыла твои, нацеленные в эфир,-

Оттого, что мир - твоя колыбель, и могила - мир!

 

 

  И вновь раздаётся  пронзительный гудок.

 

1 чтица (вставая с лавочки и подходя к микрофону; пальцы сжаты в кулаки)

 

В наших бродячих

Братствах рыбачьих

 Пляшут - не плачут.

Пьют, а не плачут.

Кровью горячей

Платят - не плачут.

Жемчуг в стакане

Плавят — и миром

Правят — не плачут.

- Так я ухожу? – Насквозь

 Гляжу. Арлекин, за верность,

Пьеретте своей — как кость

 Презреннейшее из первенств

Бросающий: честь конца,

Жест занавеса. Реченье

Последнее. Дюйм свинца

В грудь: лучше бы, горячей бы

И - чище бы...Зубы

Втиснула в губы.

Плакать не буду.

Самую крепость —

В самую мякоть.

Только не плакать.

В братствах бродячих

Мрут, а не плачут,

Жгут, а не плачут.

В пепел и в песню

Мертвого прячут

В братствах бродячих.

—  Так первая? Первый ход?

Как в шахматы, значит? Впрочем,

Ведь даже на эшафот

Нас первыми просят...

— Срочно

Прошу, не глядите! - Взгляд.-

(Вот-вот уже хлынут градом!

 -Ну как их загнать назад

В глаза?!) - Говорю, не надо

 

Глядеть!!!

Внятно и громко,

Взгляд в вышину:

-   Милый, уйдемте,

Плакать начну!

 

 

 

Исполняется песня Сергея  Холкина «ДУША»

 

      Выше! Выше! Лови -- летчицу!

     Не спросившись лозы -- отческой

     Нереидою по -- лощется,

     Нереидою в ла -- зурь!

 

     Лира! Лира! Хвалынь -- синяя!

     Полыхание крыл -- в скинии!

«Человек должен быть на стихи обречён, как волк на вой.»

     Над мотыгами -- и -- спинами

     Полыхание двух бурь!

 

     Муза! Муза! Да как -- смеешь ты?

     Только узел фаты -- веющей!

     Или ветер страниц -- шелестом

     О страницы -- и смыв, взмыл...

 

     И покамест -- счета -- кипами,

     И покамест -- сердца -- хрипами,

     Закипание -- до -- кипени

     Двух вспененных -- крепись -- крыл.

 

     Так, над вашей игрой -- крупною,

     (Между трупами -- и -- куклами!)

     Не общупана, не куплена,

     Полыхая и пля -- ша –

     Шестикрылая, ра -- душная,

     Между мнимыми -- ниц! -- сущая,

     Не задушена вашими тушами

     Ду -- ша!

 

 

 

Фотография Бориса Пастернака

К микрофонам у разных краёв сцены выходят юноша и девушка. Первый распечатывает письмо и читает.

 

          Каторжного клейма поэта я ни на одном не видела: это жжет за версту! Ярлыков стихотворца видала много — и разных…Они жили и писали стихи— вне наваждения, вне расточения, копя всё в строчки — не только жили: наживались. И достаточно нажившись, разрешали себе стих…. Они были хуже не-поэтов, ибо зная, что им стихи стоят (месяцы и месяцы воздержания, скряжничества, небытия!), требовали за них с окружающих непомерной платы: кадил, коленопреклонения, памятников заживо. И у меня никогда не было соблазна им отказать: галантно кадила — и отходила

 

Девушка, обращаясь к  юноше:

         А теперь, Пастернак, просьба: не уезжайте в Россию, не повидавшись со мной. Россия для меня почти тот-свет. Знай я, что Вы в Австралию, к змеям, к прокаженным, мне бы не было страшно, я бы не окликала. Но в Россию — окликаю.

 

 

Звучит песня, посвященная Борису Пастернаку,  –  «РАС-СТОЯНИЯ…»

 

                                         

Рас-стояние: версты, мили...

Нас рас-ставили, рас-садили,

Чтобы тихо себя вели

По двум разным концам земли.

Рас-стояние: версты, дали...

Нас расклеили, распаяли,

В две руки развели, распяв,

И не знали, что это - сплав

 

Вдохновений и сухожилий...

Не рассорили - рассорили,

Расслоили...

           Стена да ров.

Расселили нас, как орлов-

 

Заговорщиков: версты, дали...

Не расстроили - растеряли.

По трущобам земных широт

Рассовали нас, как сирот.

 

Который уж, ну который - март?!

Разбили нас - как колоду карт!

 

 

 

 Менее громко, но всё более сиротски звучит гудок.

 

1 чтица

 

1937г. – муж и дочь Ариадна возвращаются в Россию   1939 – едет в Москву Цветаева

Терпеливо, как щебень бьют,

Терпеливо, как смерти ждут,

Терпеливо, как вести зреют,

Терпеливо, как месть лелеют -

Буду ждать тебя (пальцы в жгут –

Так Монархини ждет наложник)

Терпеливо, как рифмы ждут,

Терпеливо, как руки гложут.

Буду ждать тебя (в землю - взгляд,

Зубы в губы. Столбняк. Булыжник.)

Терпеливо, как негу длят,

Терпеливо, как бисер нижут.

Скрип полозьев, ответный скрип

Двери: рокот ветров таежных.

 

 

Голос за кадром

 

 Аля, если бы ты знала, как я скучаю по тебе и папе. Мне очень надоело жить, но хочется дожить до конца войны, чтобы понять: чтo — к чему.

…   я от хорошего — сразу плачу, глаза сами плачут, и чаще всего в общественных местах, — просто от ласковой интонации. Глубокая израненность. Но я — от всего плачу: просто открываю рот как рыба и начинаю глотать (давиться), а другие не знают куда девать глаза.

 

 

Исполняется песня Елены Фроловой «БОГ СОГНУЛСЯ ОТ ЗАБОТЫ…»

 

Бог согнулся от заботы

И затих.

Вот и улыбнулся, вот и

Много ангелов святых

 

С лучезарными телами

Сотворил.

Есть с огромными крылами,

А бывают и без крыл.

 

Оттого и плачу много,

Оттого —

Что взлюбила больше Бога

Милых ангелов его.

...

 

Настанет день - печальный, говорят! –

Отцарствуют, отплачут, отгорят,-

Остужены чужими пятаками,-

Мои глаза, подвижные, как пламя.

И — двойника нащупавший двойник —

Сквозь легкое лицо проступит - лик.

О, наконец тебя я удостоюсь,

Благообразия прекрасный пояс!

А издали - завижу ли и вас? –

Потянется, растерянно крестясь,

Паломничество по дорожке черной

К моей руке, которой не отдерну,

 К моей руке, с которой снят запрет,

 К моей руке, которой больше нет.

На ваши поцелуи, о живые,

Я ничего не возражу - впервые.

Меня окутал с головы до пят

Благообразия прекрасный плат.

Ничто меня уже не вгонит в краску.

Святая у меня сегодня Пасха.

По улицам оставленной Москвы

Поеду - я, и побредете - вы.

И не один дорогою отстанет,

И первый ком о крышку гроба грянет,—

 И наконец-то будет разрешен

Себялюбивый, одинокий сон.

 И ничего не надобно отныне

Новопреставленной болярыне Марине.

 

 Гудок звучит издалека – эхо уходящего поезда.                                        

 

 

Звучит песня  М. Минкова «УЖ СКОЛЬКО ИХ УПАЛО В ЭТУ БЕЗДНУ…»

 

                                         

Дом в Елабуге, где покончила с собой Марина Цветаева

Уж сколько их упало в эту бездну,

Разверзтую вдали!

Настанет день, когда и я исчезну

С поверхности земли.

 

Застынет всё, что пело и боролось,

Сияло и рвалось:

И зелень глаз моих, и нежный голос,

И золото волос.

 

И будет жизнь с ее насущным хлебом,

С забывчивостью дня.

И будет всё — как будто бы под небом

И не было меня!

 

Изменчивой, как дети, в каждой мине,

И так недолго злой,

Любившей час, когда дрова в камине

Становятся золой,

 

Виолончель и кавалькады в чаще,

И колокол в селе…

— Меня, такой живой и настоящей

На ласковой земле!

 

К вам всем — что мне, ни в чем не знавшей меры,

Чужие и свои?! —

Я обращаюсь с требованьем веры

И с просьбой о любви.

 

И день и ночь, и письменно и устно:

За правду да и нет,

За то, что мне так часто — слишком грустно

И только двадцать лет,

 

За то, что мне прямая неизбежность —

Прощение обид,

За всю мою безудержную нежность

И слишком гордый вид,

 

За быстроту стремительных событий,

За правду, за игру…

— Послушайте! — Еще меня любите

За то, что я умру.

 

 

1 чтица

Одна из последних фотографий Марины Цветаевой

Пригвождена к позорному столбу

 Славянской совести старинной,

С змеею в сердце и с клеймом на лбу,

Я утверждаю, что - невинна.

Я утверждаю, что во мне покой

 Причастницы перед причастьем.

Что не моя вина, что я с рукой

По площадям стою - за счастьем.

Пересмотрите все мое добро,

Скажите - или я ослепла?

Где золото мое? Где серебро?

 В моей руке - лишь горстка пепла!

И это все, что лестью и мольбой

Я выпросила у счастливых.

И это все, что я возьму с собой

В край целований молчаливых.

 

 

Исполняется песня Сергея Холкина  «ПТИЦА ФЕНИКС»

 

 

            * * *

               Что другим не нужно - несите мне:

               Всё должно сгореть на моем огне!

               Я и жизнь маню, я и смерть маню

               В легкий дар моему огню.

              

               Пламень любит легкие вещества:

               Прошлогодний хворост - венки - слова...

               Пламень пышет с подобной пищи!

               Вы ж восстаньте - пепла чище!

              

               Птица-Феникс я, только в огне пою!

               Поддержите высокую жизнь мою!

               Высоко горю и горю до тла,

               И да будет вам ночь светла.

              

               Ледяной костер, огневой фонтан!

               Высоко несу свой высокий стан,

               Высоко несу свой высокий сан -

               Собеседницы и Наследницы!