Классный час на тему: "Моё Зауралье". Фольклор и литература Зауралья.

Фольклор и литература Зауралья

 

 

Содержание.

 

 

 Предисловие                                                                                                              с. 3

1. Устное поэтическое творчество                                                                           с. 4

2. Народные сказки                                                                                                    с. 11

3. Мифологические сюжеты и образы                                                                     с. 13

4. Библейские сюжеты                                                                                              с. 22

5. Древняя книга в жизни зауральцев                                                                      с. 24

6. Народные лирические песни                                                                                с. 29

7. Частушки                                                                                                                с. 37

8. Старинная русская свадьба                                                                                   с. 39

9. Литература                                                                                                             с. 58

 

 

 

 

 

 

 

                                                 Предисловие.

 

    Живем мы далеко от Москвы – в глубинке. Но провинция всегда жила своей полнокровной жизнью и не была отсталой. О высокой оценке Шадринска как красивого города говорит то, что в народных песнях, известных далеко за пределами Зауралья, он именуется Шадрин - городком. Нельзя считать безликим край, в котором была третья по величине российская ярмарка (после Новгородской и Ирбитской). В Крестах, недалеко от Шадринска, пересекались торговые пути с востока на запад и с запада на восток.

    Всмотритесь в резьбу – украшение окон и ворот. Только тонкий художественный вкус, талант и мастерство людей от земли позволили родиться такому чуду. А тканые дорожки, ковры, скатерти! Такую красоту еще поискать надо. Недаром на одной из международных выставок ковру Канашинской фабрики (наряду с аппаратом Г.А.Илизарова) присуждено призовое место. Хотя и фабричной работы ковер, но он вобрал в себя то, что найдено многими поколениями ткачих этих мест. Есть еще одно свидетельство того, что Южное Зауралье не было краем неведомым. За высокое качество льняного тканого полотна бариновским (современный Шатровский район) мастерицам была присуждена в XIX веке царская Грамота. Край наш интересен. Им можно гордиться, но при условии: его нужно знать. Пусть не о нас говорят: «Иваны, не знающие родства».

    Чтобы не оказаться без корней, без прошлого и будущего, человек обязан знать, с кем он в одной связке, чем интересна его земля, где и в чем опора. Нельзя нам оставаться с мыслью, что край наш – серость, что у него рядовая история и безликая культура. Подобные представления рождаются незнанием и лукавством. Они также оскорбительны, как оскорбительны неправые суждения и кривотолки о дорогой человеку его собственной семье. Нам свята своя семья, но свята и малая Родина, от которой ведут тропки и дороги к Отечеству. Нам надо научиться гордиться тем, что рядом, близко, что получено как дар.

 

1.     Устное поэтическое творчество

 

    Каждый из нас – исполнитель и носитель устного поэтического творчества с младенческого возраста. Приглядимся к ребенку, который еще не умеет говорить. Но ему посчастливилось: с ним играют в «Ладушки!:

- Ладушки, ладушки,

Где были?

- У бабушки.

- Что вы ели?

- Кашку.

- Что вы пили?

- Бражку.

Кши, полетели,

На головку сели,

Песенку запели.

    Малыш пытается сказать слово «Кашку». Даже если ему это не удается, он руками покажет, куда сели ладушки и постарается изобразить пение. Этот человек уже приобщается к искусству народа. Считалки, скороговорки, сказки, былины, песни, страшные рассказы о домовых, ведьмах, леших, мертвецах и других диковинных существах, предания об истории и своем роде (семье), - это все кладовая поэтического народного творчества, которое принято называть фольклором. В переводе с английского языка слово это переводится как народная мудрость, народное знание. Фольклор принадлежит всем, у его произведений нет автора. Они передаются от одного поколения к другому. В незапамятные времена пелась песня «А мы просо сеяли-сеяли». Поется она в Зауралье и сейчас. Давным-давно сказывались сказки, но ведь мы любим их слушать и сейчас, не боясь прослыть отсталыми. Каждое поколение берет из фольклора то, что ему современно и дорого. Время идет, многое меняется, а старина не исчезает. Почему? Да потому, что в ней есть интересное на все века, вечное. От бабушки к внучке переходят пестушки-песенки, которые сопровождают игры с младенцем. Поднимая, например, ручки ребенка, напевают:

Тень-тень-потетень,

Выше города плетень.

    Маленький и песенку слушает, и физические упражнения делает. Под песенку ему, конечно, веселее. Пройдет немного времени, малыш сам будет тянуть ручки вверх, когда услышит знакомые слова. Забота о ребенке – вот то главное, что позволяет пестушкам жить всегда.

    Успокоить младенца призваны колыбельные песни. Они называются еще байками. Колыбельные песни очень древние, в них упоминаются такие мифологические божества, как Дрема, Угомон, которые ходят по полу и по лавочкам. Колыбельные песни наполнены образами животных, птиц, зверей, окружающих ребенка. Он их не боится, да и они видят в нем своего. Котик укачивает, гули поют песенки, грачи покачивают ворота, как колыбельку. Кони охраняют сон. Древнее представление о единстве человека  и животных отразилось в названных песенках ясно. Завораживают байки игрой звуков и чувством мира, покоя.

    Приведем тексты, записанные в Зауралье:

Баю, баюшки, баю,

Не ложися на краю,

Придет серенький волчок,

Он ухватит за бочок

И потащит во лесок

Под ракитовый кусток.

К нам волчок не ходи,

Нашу Олю не буди.

 

 

 

 

*   *   *

Люли, люли, люли,

Прилетели гули,

Сели в красных ботах

На резных воротах

Люли, люли, люли,

- Что вам нужно, гули?

- Дайте нам горошку,

И еще пшеницы,

И воды в корытце.

Баю, баю, бай, бай,

Ты, собаченька, не лай.

А ты, волк, не гуди,

Мою детку не буди.

Моя детонька, усни,

Сладкий сон тебя возьми.

    Записаны в Зауралье так называемые прибабуньки-прибаутки. Они в основном построены на диалоге. Используются также необычные ситуации. Все это имеет главную задачу – повеселить ребенка и успокоить его:

- Заинька, беленький

Где ты был?

- На меленке.

- Что делал?

- Мучку молол.

- Где мучка?

- Миколка украл.

- Где Миколка?

- В церковь ушел.

- Где церковь?

- Водой снесло.

- Где вода?

- Быки выпили.

- Где быки?

- Под гору ушли.

- Где гора?

- Черви выточили.

- Где черви?

- Во тальник ушли.

- Где тальник?

- Девки выломали.

- Где девки?

- В замуж ушли.

- Где мужья?

- Все умерли.

- Где гробы?

- Все прогнили

У попа в мешке

На загорбышке.

    Скажем о загадке. Возраст у нее почтенный. Ею в целях конспирации пользовались даже князья Древней Руси. А не исчезает она и сейчас. Почему, в чем ее притягательная сила? Да в том, что она стала средством проверки ума, знаний, смекалки, воображения. Нет таких качеств у человека, загадку не отгадать. Что это за братцы, которые через дорогу живут, а друг друга не видят? Верно, глаза. Что это такое: «Черная корова весь мир поборола?» Подумаем и  скажем: «Ночь». Что это за коромысло над рекой повисло? Правильно, радуга-дуга.

    В Зауралье ребята любят загадывать загадки. Если раскроете книгу «У кота-баюна», то найдете загадки, услышанные от наших земляков. Они не отличаются от загадок других мест, но важно отметить, что ребятам они интересны.

    Близки к загадке головоломки. Они требуют сообразительности, хорошей реакции на слово. Приведем пример: «В доме 40 окошек; на каждом окошке – по 40 кошек, у каждой кошки по 40 котят. В доме есть хозяйка. Сколько всего ног в доме?» Не подумав,  не сообразишь, что всего  в нем две ноги, а начнешь умножать 40*40*40. у кошек, как знаем, не ноги, а лапы.

    Фольклор – это и считалки. Каждый знает, что считалки справедливы. Они устанавливают порядок в игре. Для считалок не важно, как ты одет, умен или не очень, красив или наоборот. Перед счетом все равны. Если выпадает: «Тебе галить», то ничем не отговориться.

В считалке всегда заключена тайна, судьба. Начиная пересчитываться, ребята не знают, кому какая судьба выпадает. Тайна к тому же одета в чудные слова, непонятные, но звучные:

Энэ, бэнэ, рэс,

Квинтер, финтер, тэс.

Энэ, бэнэ, ряба,

Хвинтер, финтер, таба.

    В нашем крае любимы заклички и приговорки. Через них отдается какой-нибудь приказ солнцу, дождю, божьей коровке, девичьей косе. Солнышко должно выглянуть на бревнышко и согреть своих детей. Дождю приказывается или идти сильнее, или перестать. Божьей коровке велено лететь «на небо», а косе расти до пояса, не выронив ни волоса. Вот некоторые из закличек, которые часто слышатся в нашем крае:

Солнышко, солнышко,

Выгляни в окошко,

Дам тебе горошку.

    Этими словами стараются приказать солнышку выглянуть. Пробуют ребята силу слова и на улитке. Сядут перед ней и говорят:

Улитка, улитка,

Высуни рога,

Дам пирога.

    К помощи приговорок прибегают в том случае, если во время купания вода попадает в ухо. Прыгая на одной ноге, склонив голову в  сторону того уха, в которое попала вода, приговаривают:

Мышка, мышка,

Вылей воду

Под железную колоду –

Коням на болтушку,

Свиньям на кормушку.

    Можно вылить воду из уха, прыгая молча. Но ведь скучно!

    В нашем крае не обходятся ребята без скороговорок. Сколько выдумки, игры звука и пользы несут они нам! Скороговорки дарят радость удивления (Ох, выдумали!) и исправляют речь. Попробуем быстро сказать:

Шли три попа,

Три Прокопья – попа,

Три Прокопьевича.

Они судили про попа,

Про Прокопья – попа,

Про Прокопьевича.

    Скороговорки сродни сказкам. В них Саша идет по шоссе и сосет сушки, мышки находят гроши, добры бобры идут в боры, чумазые чертенята чертят чертежи, Санька везет Сеньку, Карл у Клары крадет кораллы и т.д.

    На простаков рассчитаны поддевки. Человека просят сказать какое-нибудь слово, а в рифму произносят что-нибудь неожиданное: лестное или обидное. Однако подать вид, что обиделся, нельзя. На то есть правила игры: смейся со всеми.

Скажи: «Крапива»

- Крапива.

- У тебя мать красива.

 

 

Скажи: «Дай»

- Дай.

- Собакой полай.

    Если совсем обидно, то можно помириться, сказав мирилку. Держась мизинцами рук, произносят:

Мирись, мирись, мирись

Да больше не дерись,

Если будешь драться,

Я буду кусаться.

    Удается и сейчас слышать докучные сказки. Они не имеют конца, так как последнее слово предполагает начало:

У попа была собака,

Он ее любил.

Она съела кусок мяса,

Он ее убил.

Вырыл ямку, закопал,

Крест поставил, написал:

- У попа была собака…

    И снова начинается тот же рассказ, который можно повторять бесконечно.

    Записывали в крае небылицы, в которых жизнь изображается перевернутой. Не случайно они иногда начинаются с вопроса: «Где это видано, где это слыхано?». А далее следует сообщение, что курочка бычка родила, поросеночек объягнился, свинья на дубу гнездо свила, сын вел на базар отца – продавать. В селе Нагорском Притобольного района записана следующая небылица:

У дяди Егора часы говорят,

Собачка на печке потявкивает,

Медведь на печи отрывается,

А барин на печи обувается,

Господинова жена лепешки пекла,

А кот толстой сухари толчет…

    Небылицы заставляют задуматься, что неверно и как должно быть, в чем нарушен жизненный лад. Небольшие песенки, но учат устанавливать правильные связи в мире и смеяться от разгадки их нарушения. (Тексты опубликованы в сборнике «У кота – Баюна». Сост. В.П.Федорова, Челябинск, 1992).

 

 

 

2. Народные сказки

    О сказках, которые жили и живут в Зауралье, можно говорить с упоением. Край наш сказочный. Когда известный ученый Александр Николаевич Афанасьев формировал первый выпуск «Народных русских сказок» (1855-1863), то не обошелся без материалов из Зауралья. Он отобрал 13 сказок, записанных Александром Никифоровичем Зыряновым, внес их в свое собрание. В конце всех изданий трехтомника есть указатель, из которого можно узнать, какие сказки этого самого значительного сказочного свода записаны в нашем крае.

    Сказки тоже не привязаны к определенной местности, однако в некоторых из них есть характерные приметы того или иного края, в том числе, и Зауралья. То названия населенных пунктов мелькнут, то фамилии, то по местному звучат имена или слова, или строй речи. В Белозерском районе известна сказка «Страшко бесстрашный и Кипря». Зауральские черты сказываются в фамилии купца Смолина, местных (диалектных) формах речи: Кипря (Куприян), подмогнет, завсегда, все чисто знат  и т.д. Вот вам сказка.

Страшко бесстрашный и Кипря:

    Жил – был в наших местах Евстратий. А звали его Страшко, т.е. Евстрашко. Да кому охота длинно говорить? Вот и звали его просто Страшко. С виду так себе. Ничего особенного. Маленький, жиденький, но хитер и ловок был. А в друзьях у него находился Кипря. Тот совсем другой – большой, сильный. Где один не дотянет, другой подмогнет. Много чудес они натворили. Любили баб дурачить. Известно, бабы завсегда любят гадать. Медом их не корми, только дай узнать, что было, что есть, что будет. Ну, стало быть, Страшко Бесстрашный и Кипря придумали промышлять ворожбой. У Бесстрашки была книга, по которой гадал. Никто в его книгу никогда не заглядывал, и, стало быть, никто не знал, что там написано.

    Как – то наткали бабы холсты. Много. Вечером было все на месте. А утром смотрят – пусто сделалось. Они к Бесстрашке:

- Выручай, Бесстрашко. Выгляди, где холсты.

    Достал он свою книгу, раскрыл ее и долго хмурился: не видно, мол. А бабы уж в голос, обещают ему и то и се. Долго сидел, листал книгу. А потом и сказал, где холсты. Побежали бабы, и в правду, лежат их холсты целехоньки. Расплатились они с Бесстрашкой. Только он и Кипря знали, где пропажа бабья. Это Кипря их ночью попрятал.

    А вот рассказывал мой дед, как Бесстрашко купца Смолина обыграл.                  У Смолина в Кургане и заводы были. Богатый, стало быть, человек. Приехал сюда Смолин. Были здесь его мельницы. И потерялось у купца бриллиантовое кольцо. Смолин тут же за Бесстрашкой послал. А сначала хотел испытать, что знает Бесстрашко. Велел Смолин под сиденье кареты, которую послал за ним, поставить корзину с яйцами. У Бесстрашки было присловье: «Как курица на яйцах». Вот садится он в карету и любимое присловье свое высказывает: «Как курица на яйцах». Слуга барину: «Он, барин, все чисто знат, сразу отгадал».

    Дал барин Бесстрашке одну ночь на раздумье. Если, значит, утром не отгадает, где кольцо, то казнят.

    Отвели Бесстрашку на третий этаж. Стоит он у окна и думает: «Как запоет третий петух, прыгну из окна. Все равно казнят. А так, может, и спасусь».

    Вот поет первый петух. Бесстрашко вслух и говорит:

    - Вот он, первый.

    А кольцо-то барина украли три слуги. Они стали подглядывать и подслушивать, как Бесстрашко будет угадывать вора. Один из них подошел к дверям как раз, когда первый петух запел. Слуга-то и отскочил, как ошпаренный. Стоит, слова сказать не может. На эту пору второй слуга у Смолина освободился и пришел посмотреть, как Бесстрашко о кольце будет гадать. Примостился он глазом к дырке в дверях, а тут и второй петух запел. Бесстрашко поднял руку и говорит:

    - Вот он, второй. Дождусь третьего.

Тут воры кинулись Бесстрашке в ноги:

    - Не губи, не выдавай. Кольцо в подвале, в винной бочке.

Солнце всходить стало. Зовет Смолин Страшку Бесстрашного:

    - Ну, как? Нашел пропажу?

Приосанился Бесстрашко.

    - А как же, нашел. В подвале надо искать, в винной бочке. А вот человека, кто украл, не видно, вино заливает – и все тут. Только кольцо и блестит.

    Велел Смолин вылить вино. Вылили, кольцо достали. Наградил Смолин Бесстрашку. А тому того только и надо.

 

3.Мифологические сюжеты и образы

    Мифологией  была пронизана вся жизнь как древних славян, так и русского народа. Нужно запомнить, что у русских языческая мифология тесно переплеталась с христианством. Это необыкновенное единство противоположного получило название двоеверия. Мифы – вымысел, но в него верят.

    Одним из главных богов наших предков было солнце. Народная фантазия приблизила его к человеку и заставила оберегать все живое. Вглядитесь в резьбу, вышивку, ткачество. Везде обилие солнц. Они, по верованиям, охраняют ворота, окна, человека. Считалось, если надел рубашку с вышитым солнцем, то убережешься от зла. Серьги, кольца, браслеты, пояса первоначально не считались простыми украшениями. Люди верили, что эти вещи несли великую службу – охраняли от темных сил, которые стремятся навредить человеку. Поэтому на все предметы наносился орнамент, в котором обязательным элементом было солнце. Солнцу посвящалось и устное слово. Например, в закличках оно изображается живым существом, подобным человеку. С ним можно разговаривать, оно имеет дом, детей. Желая вызвать солнце, дети прыгают и заклинают:

Солнышко, солнышко,

Выгляни на бревнышко,

Твои дети на пече

На холодном кирпиче,

Они есть хотят,

Они пить хотят.

    Конечно, положено сказать «на печи», но для рифмы понадобилось «на пече». В остальном все правильно. Печка расписывалась, находилось место солнцам. Вот их-то и называет закличка «детьми солнца». Объяснение может быть и другим. Русские считали себя детьми солнца, о чем упоминается в произведении двенадцатого века «Слово о полку Игореве». Может быть, закличка призывала солнышко пожалеть не только рисунок - детей, но и живых людей – тоже детей высшего божества.

    Солнце вовлекалось в праздники, особенно весной. Во многих местах нашего края на Масленице сооружали столб, вершину которого украшало солнце – колесо. На колесе лежали подарки, которые старались достать ловкие смельчаки. На Пасху строили круговые качели. Молодежь качалась, повторяя движение солнца. Круглый хлеб, блины – повторение великого божества. Венок – подобие солнца. Оно везде, верный страж.

    В одной из легенд солнце – языческий мифологический персонаж – оказалось соединенным с христианскими героями. В Ильине Шатровского района рассказывается о причинах смены дня и ночи, а также о причинах раннего пения петуха. Дело, оказывается, вот в чем. Работая целый день, солнце раскаляется и устает. Прилетают ангелы, берут светило на свои крылья и несут в море – охладиться, покупаться, отдохнуть. Крылья ангелов, естественно, опаляются, обжигаются. К утру перышки начинают отрастать и доставляют немалые неприятности ангелам: кожа чешется, а крикнуть посланцы небес не могут. Вместо них кричит петух, у которого тоже чешется под крыльями. Безмолвные ангелы делают свою работу – ставят освежившееся солнце на место, однако, не ранее, чем пропоет петух.

    Могущественным считался месяц – ночное солнце. Месяц в народных верованиях связан с потусторонним миром – миром мертвых. К ночному светилу обращаются при лечении зубов, но при этом упоминается царство мертвых, где месяц будто бы был. Заговор сказывали на молодой, т.е. народившийся месяц, вернувшийся из иного мира. Перекрестившись, глядя на месяц приговаривали,

    - Месяц, месяц, ты был на том свете?

    - Был.

    - Мертвеца видел?

    - Видел.

     Как у мертвеца зубы не болят, десна не горят, так бы и у меня, раба божьего (имя), зубы не болели, десна не горели. Будьте, мои слова, легки и крепки, крепче камня, крепче ножа булатного. Во веки веков. Аминь.

    Отцом солнца считался Сварог – бог огня. Огонь почитался в Зауралье как сила, способная отогнать болезни, эпидемии. Особые надежды возлагались на так называемый живой огонь, добытый так, как в доисторические времена, трением дерева о дерево. Как только на деревню нападала беда, мужчины собирались вместе и добывали живой огонь. От него зажигали один общий костер, чтобы изгнать болезнь, приключившуюся с целой деревней. Кроме того, зажигался костер перед каждым домом, чтобы нигде не спряталась хворь.

    Заговоры сохранили имена еще двух божеств, связанных с солнцем – утренней зари Марии и вечерней зари Маремьяны. Им человеческая фантазия отводила роль врачевателей. Причем, лечит Мария (в говорах – Марея) болезни тонкие, как бы сейчас сказали, психологического порядка: испуг, порчу, сглаз и т.д.

    В основном к зорям обращаются с тем, чтобы помочь выздороветь детям. Заговаривающий напоминает, что встанет:

 

 

 

Под утреннюю зарю Марию,

Под вечернюю зарю Маремьяну,

Под красное солнце,

Под светлый месяц,

Под частые звезды.

    Наговаривают это все на угольки, которые затем бросают в воду:

Первый уголек – от уроков,*

Другой – от переполохов.**

Третий – от ломотища,

Четвертый – от щепотища,***

Пятый – от озевища, ****

Шестой – от худобища.

    Дают выпить ребенку, надеясь на добрых Марию и Маремьяну.

* урок – сглаз.

** переполох – испуг.

   *** щепотища – жжения кожи.

   **** озевище – позевоты.

    Добрым божествам противостоят злые – Полуденница и Полунощница, которые «сгалятся» (смеются) и «диканятся» (издеваются) над ребенком. Заговор их заклинает не делать беду человеку, а галиться над черной печкой, черной сажей. (При заговоре ребенка засовывают ножками в чувал печи и ставят сажей крестики на пятках).

    Русский Олимп – не только небожители, но и властелины подземного мира. Главный бог – Велес или Волос. Это великий Змей, покровитель домашнего скота, богатства и урожая. Он был богом всей Руси. Идол его стоял в Киеве. Первое упоминание Велеса известно по «Повести временных лет» под 907 годом. Его русские считали старым богом.

    На Урале о подземном боге складывались устные произведения. Здесь он имеет название Великого Полоза. Он хранитель подземных богатств.

    В Зауралье о Велесе знают мало. В ряде мест здесь оставляли на ниве немного несжатых колосьев – «Волосу на бородку». Это своего рода – жертва могущественному богу, чтобы в будущем году был урожай.

    Сохранился в Зауралье культ Великой Богини – Матери-Земли. Культ ее известен в мифологии разных народов, в том числе и русского. На вышивке эта богиня изображена женщиной, которая повелевает птицами или животными. Время разрушило смысл древнего изображения, но он угадывается не только в полотенцах, но и в деревянной резьбе. Вместо женщины часто вырезали какую-либо вытянутую фигуру: ромб, прямоугольник или что-то, напоминающее очертания женщины. По обе стороны от нее помещали по птице или зверю. Головы зверей всегда повернуты к центральной фигуре. Когда основательно разрушилась мифология, то звери и птицы начали заменяться завитками или геометрическими фигурами.

    В заговорах и причитаниях по умершему человеку земля называется Матерью. Былой ее культ сохранился в поверьях. Один из самых больших грехов – наносить ущерб Земле. В ее именины – Духов день (понедельник после Троицы) нельзя работать на земле. Это помнится и в нашем крае. Былое почитание богини закреплялось в других поверьях. Так, в Зауралье верят, что земля вздрагивает, когда женщина ругается непотребными словами. Запрещалось плевать на землю. В былые времена клялись Землей и в знак верности своего слова проглатывали немного земли. Сейчас, отправляясь служить в армию, некоторые ребята берут с собой щепотку родной земли, как встарь. Это, как верят, будет защитой в трудных обстоятельствах.

    В нашем крае сохранились отголоски не только веры в существование великих богов. Здесь обнаруживаем представления о разных мифологических существах, живущих рядом с человеком. Они некогда тоже считались божествами, но не высокого уровня. Однако и к ним нужно соответствующее отношение, нужны определенные правила поведения человека. Когда-то человек населял пространство вокруг себя добрыми и злыми божествами. Одних положено ублажать, а других – остерегаться. Хозяином дома считался домовой. В его обязанности входило следить за порядком в доме, отношениями его обитателей. Домового и сейчас во многих местах называют «дедушкой-соседушкой», подчеркивая его положение в доме и возраст. Переходя на новое место жительства, русские всегда звали с собой домового: «Дедушка-соседушка, пойдем с нами жить».

    В Шатровском, Белозерском районах домовой имеет имя – Буканушка. Его до сих пор подкармливают хлебными крошками и молочком, ставя все это в подполье, чтобы охранял семью и помогал каждому из данного дома. А любовь и нелюбовь Буканушка не таит. Если полюбит, будет заплетать красивыми многочисленными косичками волосы человека или гриву коня. Если кто попадает в немилость, жди беды. Скажем, не по душе домовому кошка. Значит, не жить ей долго. Домовой так ударит кошку, что она упадет со стула и погибнет. Нелюбимую лошадь дедушка-соседушка так загоняет, что она покроется пеной. Надо лошадь продать, иначе все равно ей не жить.

    Не любит, по поверьям, домовой, чтобы в доме были шум, ругань, склоки. У него есть свои художественные вкусы: ему нравится один цвет и не нравится другой. Не жить серым животным на подворье, если домовой не признает серое. Зато готов охранять того, у кого его любимый цвет волос или шерсти.

    Домовой наделяется способностью угадывать будущее. Ночью навалится на человека и давай душить его. Человек должен спросить: «К добру или худу?». Будто бы о беде домовой скажет выдохом: «Ху-у». А если впереди добро, то промолчит. В обоих случаях перестанет душить.

    Считается, что у домового есть своя внешность. В разных местах называют разный облик этого мифологического персонажа. Одни говорят, что он похож на хозяина, другие – на старичка, третьи – на кошку. Четвертые утверждают, что его вообще нельзя видеть. Местом обитания домового зауральцы чаще называют подполье, чердак, у печки, под батареей.

    В баню, народная фантазия поселила банника, чертей и обдериху. Банник и обдериха любят порядок. Они строго следят за тем, чтобы в баню ходили только три партии. Если остались еще желающие помыться, то необходимо подтопить баню. Идти в четвертый пар, не подбросив дров, опасно: обдериха или банник задушат или кожу сдерут.

    Обитатели бани ведут себя, как люди. Они тоже любят париться, причем так нахлестывают себя веником, что шум слышен далеко.

    В устной поэзии Зауралья сохранились имена добрых мифологических существ. Одно из них – Лада. Красиво звучит. Лада упоминается в игровых песнях, заклинавших любовь и брак. Уже забыто, что означает слово «Лада», но из песни оно не выброшено. По всему краю широко известна песня про Яшеньку:

Сидел наш Яшенька на золотом стуле,

Ладу, ладу, ладу, на золотом стуле.

На золотом стуле в ореховом кусте,

Щелкает Яшенька золоты орешки,

Ладу, ладу, ладу, золоты орешки.

Золоты орешки девушкам дарены

Ладу, ладу, ладу, девушкам дарены,

Девушкам дарены, бабам посулены

Ладу, ладу, ладу, бабам посулены.

Ты вставай-ка, Яшенька, на резвые ножки,

Ладу, ладу, ладу, на резвые ножки.

    Далее Яшеньке велено пойти вдоль по хороводу, выбрать невесту и поцеловать ее. Упоминание Лады вполне логично: выбрал невесту, призывай покровительницу семьи – Ладу. Лада считалась еще Богиней любви и красоты. Князь Владимир до своего крещения позволял себе влюбляться и собирать красавиц, поклоняясь красоте. Он очень чтил Ладу, которая, по верованиям, охраняла любовь и красоту. Князь воздвигнул ей великолепный храм на Горе – месте, где стоял старый Киев. Лада изображалась в виде молодой прекрасной  женщины в розовом венке на золотистых волосах. Мастера одели ее в русские одежды, опоясали золотым поясом, убрали жемчугом. Богиня за руку держала младенца – бога любви Лелю.

    Песенное «ле-ли, ле-ли» - это изменение имени Лели – дочери Лады, богини любви. От имени Лели образовалось мужское имя Лель. Он считается юным богом любви. Свойства его удивительны: он метал из рук искры, зажигавшие любовь.

    В чисто воде живет русалка – красивая молодая девушка с длинными волосами. Сидит себе на мосточках, булькает хвостом по воде, расчесывает волосы и манит к себе человека. Если не устоишь перед красотой, то утащит русалка в воду и утопит. Рассказывают, что сейчас не видно водных красавиц, шумной стала жизнь, они ушли. Некогда русалки считались покровительницами урожая: из рога они будто бы выливали дождь на поля.

    Хозяином леса считался леший. Ему приписывают стремление завести человека, чтобы тот не нашел дороги назад. Любит Леший озорничать. Может крикнуть, как филин, но так громко, что «вышибит человека из ума», испугает. Позволяет Леший себе дикий хохот, пробирающий морозом человека. Такой забавник. Не убивает, а пугает и заводит в гущу леса.

    И сейчас в Зауралье отмечается праздник, посвященный Купале – богу лета, полевых плодов, летних цветов. Имя бога происходит от слова «купа» - куст. Приходится праздник на 24 июня по старому стилю – 7 июля. В этот день заготавливают лечебные травы. Примета праздника – купание и обливание водой. Считалось, что это дает человеку здоровье, а полям и лугам – дождь. Купание считалось таким обязательным, что, например, в Половинском районе везли к озеру даже старух и стариков.

    Вечером зауральцы прыгали через костер. С именем Купалы (Купала) связана бытующая и в Зауралье быличка о магической силе цветка папоротника. Повсеместно расскажут, будто в ночь под Ивана Купалу (Ивана Купальника) цветет это растение. Если сорвать цветок, то он укажет место, где находится клад. Но вот беда: никто из зауральцев не сорвал этот могущественный цветок. Будто охраняют цветок нечистые силы. Они стараются заслонить его от людей, сокрыть. Но даже если доведется увидеть это диво, то поднимется вся нечисть, чтобы сбить счастливчика с дороги. Она будет черт знает, что выделывать, лишь бы испугался человек и не дотянулся до цветка.

    В выражении «Чур, меня» отразилась вера в Чура – бога границ. В древности считалось, что границы охраняются Чуром. Земля определенных народов считалась неприкосновенной, т.к. в ней покоились предки. А предки должны быть только со своими и не переходить под владычество чужих родов и племен. Чур стоял на страже мира. Это своеобразный часовой, оберегающий поток мертвых и живых, а также незыблемость их связи.

    Чур призывается в детских играх и детском быту. Когда хотят что-то поделить по справедливости, говорят: «Чур, пополам», «Чур, мое», «Чур, вместе».

    Из глубины веков в славянскую мифологию пришел дух – черт. Главная особенность чертей – способность к оборотничеству. В Зауралье рассказывают, что в бане черти прикидываются веселыми парнями с гармошкой, чем привлекают девушек и убивают их. Спасается только та, которая нечаянно увидит копыта у них и убежит из поганого места. Опасность чертей состоит в том, что они прикидываются невинностью: ягненком, козленком. В Белозерском, Юргамышском районах рассказывают такую мифологическую историю: Идет мужик ночью, видит: ягненочек на дороге. Он его взял, положил на плечи и дальше пошел. Вдруг как будто наткнулся мужик на что-то. Его даже качнуло. Глядит, а ноги ягненка воткнулись в землю. Выросли. Мужик испугался, перекрестился, сказав: «Господи, Иисусе Христе, сыне божий, помилуй мя грешного». Ягненок ноги подобрал, захохотал, сказав: «А-а, догадался».

    Боится черт креста, имени божьего и молитвы. Силу свою пробует на беззащитных и беспутных, в основном, пьяницах. Пьяного, черти заводят в болото, также пляшут, скачут на лежачем пьянчужке. Любимые занятия: игра в карты, курение, игра на гармошке, бросание песка человеку в глаза.

    Итак, язычество в Зауралье многообразно. Оно лучше всего сохранялось в провинции и беспокоило церковную и государственную власть. В середине XVII века на Урал была прислана специальная грамота царя Алексея Михайловича, которая повелевала искоренять старинные, дохристианские обряды и поверья.

    Мы с вами – тоже язычники в небольшой мере. Кто-то боится возвращаться, забыв нужную вещь. Кто-то под пятку кладет пятак, идя на экзамены. Кто-то никогда заранее не скажет, что экзамен сдаст на пять. И все мы боимся покойников. А почему их надо бояться? Ведь не вернутся, не схватят, а боязно. Это в нас древность сидит. Некогда верили люди и в то, что мертвые имеют влияние и даже власть над живыми, что способны они возвращаться на землю. По поверьям получается, будто рост трав и злаков зависит от того, обмоются ли косточки родителей (покойников) дождем. То есть не от влаги начинается буйный рост, а от того, что мертвые, обмывшись, освежившись дождевой водой, вдохнут силы в растительность. Вот такой сложный механизм жизни растений соорудил древний человек. Дожило поверье до конца XX века, начала XXI века.

 

 

4. Библейские сюжеты

    Как Зауральцы пересказывали «Библию», что переделывали на свой лад?  Что интересовало больше всего наших земляков в древней книге и что они взяли для устной передачи? Эта тема большая и требует многочисленных фольклорных записей. Материалы, которые есть в нашем распоряжении, убеждают, что внимание рядовых людей привлекали драматические библейские страницы. Это касается всемирного потопа и конца света.

    В Шатровском районе бытуют рассказы о всемирном потопе. Даются пояснения по поводу уклада быта: кому из зверей, где место и почему. Считалось допустимым кое-что и присочинить к древней книге, дополнить ее сюжеты чем-то своим.  Вот, например, как рассказывается о Ноевом ковчеге. Итак, Ной заполнил свой ковчег, взяв каждой твари по паре. Это – по Библии. В фольклоре зауральцев имеется следующая легенда. У входа в ковчег сторожем была поставлена собака.  На ней в те времена не было шерсти. Сидела собака совсем голенькой. Дьявол попытался проскользнуть, но собака не пустила его на ковчег. Тогда дьявол напустил дождь и снег. Холодно собаке, а дьявол начал ее соблазнять теплой шубой. Все равно не сдавался сторож, а ветер сильнее, дождь холоднее. Совсем застыла собака, а дьявол говорит: «Пусти, я в мышку оборочусь, не займу много места. Тебе шубу дам». Подумала – подумала собака и согласилась. Ей показалось, что мышка не наделает беды.

    Не обманул дьявол, кинул шубу. Отогрелась собака, хорошо ей, но ковчегу это стало оборачиваться погибелью. Проскользнув в ковчег мышка стала грызть его. Пошла вода, ковчег стал оседать. Тогда кошка бросилась на мышку-дьявола и съела его. Уж своим телом заткнул дыру. Воду вычерпали, и опять ковчег понесло по волнам в кромешной мгле. Бог рассудил это происшествие. Он повелел собаке жить во дворе, а не в доме с хозяином. Повелел также, чтобы шуба приросла к собачьему телу. Кошке разрешено жить в доме, так как заслуги ее велики. Ужа Бог отметил звездочкой на голове, велел ему селиться недалеко от человека. Людям же наказано, чтобы они поили эту змею, не имеющую жала, молоком. Каждый получил по заслугам.

    Рассказывают в Зауралье о конце света. Он видится трагической точкой в истории человечества. Некоторые рассказчики (информанты) считают, что земля еще будет существовать 400 лет. По представлениям других, на это нечего надеяться: светопреставление близко. Как это будет происходить? Явится дьявол, с которым схватится Илья – пророк, единственный святой, взятый на небо живым. От крови змея загорится земля и все, что есть на ней. Очищенные огнем люди предстанут перед Богом, который будет решать судьбу каждого по делам и мыслям. Но если, сказывают, просить Бога и делать добрые дела, то конец света будет перенесен. Это все из области легенд.

    Устные рассказы, в которых есть христианское чудо, называются легендами. Они отличаются от сказок тем, что в их вымысел люди верят. Поэтому в легендах находим иногда ссылки на определенное время, определенных героев и условно конкретные земли. Так, в нашем крае рассказывается известный сюжет об Авеле и Каине – библейских персонажах. Жили два брата мирно, приносили жертвы своему Богу. Тот позволил себе открыто проявить интерес к жертве младшего сына Адама и Евы – Авеля. Пастух Авель принес Богу ягненка, а земледелец Каин – зерна. Мясо понравилось больше, о чем Бог дал понять. Из зависти Каин убил младшего брата. В «Библии» сказано, что Бог проклял Каина, который ушел в другие земли.

    Народ по-своему подошел к этому сюжету. Для людей важно, чтобы подобные преступления не совершались и были назиданием, предупреждением. В Зауралье приглашают поглядеть на полный месяц и уверяют, что на нем запечатлен на все времена момент убийства Каином Авеля. Мысль ясна: глядите и не делайте так. Подобное злодеяние, по мнению народа, должно помниться всегда. Люди ставят в положение свидетелей братоубийства, что заставляет каждого задуматься.

 

5. Древняя книга в жизни зауральцев

    Напомним, что в «Повести временных лет» сказана высокая похвала книгам за то, что они помогают обрести мудрость и избежать соблазн, дают утешение в печали, открывают многое человеку: «Мудрость бо велика есть». 

    В нашем крае древняя книга была окружена ореолом святости. Этому есть причины. Зауралье было одним из больших центров старообрядчества – движения в защиту древней русской церкви. Движение было вызвано необдуманной, скороспелой церковной реформой XVII века, проведенной отцом Петра I, царем Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном. Одним из пунктов реформы было исправление старых церковных книг на новый образец. Многие не признали нововведений, семьями и селами стали уходить на окраины государства (на Урал, в Сибирь, на Кавказ) и за его пределы. Так образовался в Зауралье значительный центр сторонников и защитников старой веры. Здесь получили известность проповедники, имевшие непосредственный выход на главного защитника заветов прадедов – протопопа Аввакума. Одним из них был старец Авраамий. Покинул он свое боярское тюменское гнездо и начал суровую жизнь борца против насильственного насаждения новой веры, новых книг. Какое-то время он жил между селами Ильиным и Дружининым современного Шатровского района. Жил вместе с ним в землянке инок Тарасий. Места эти и сейчас благодатны.  От событий конца XVII века осталось название колодца – «Тарасьев колодчик». Вода свежая и целебная. Сейчас приезжают сюда отовсюду за водой, которая называется святой. Родник питает колодчик, всегда наполненный прохладной водицей. К роднику подступают разнотравье и ивы. Запах лета, чистая вода, покой, тишина – все как будто сохранилось нетронутым с XVII века. Вероятно, инок Тарасий написал Житие Авраамия, рассказав о высокой, героической и мученической жизни своего кумира. Житие стало известно в селах по реке Ирюму. Но каким-то образом произошел сбой. Отдельные элементы Жития – рукописной книги перешли в устную передачу, обросли дополнительными штрихами. Теперь рассказывают о жизни не Авраамия, а Тарасия. Это, по устной легенде, Тарасия волочили по полям и лугам, мучили, чтобы отказался он от старой веры и старых книг. Но Тарасий оставался преданным заветам отцов. Его замучили, но от святой крови его зародился святой родник, питающий колодчик.  И сейчас у колодчика бывает ежегодная служба в честь инока Тарасия, грамотника, умницы.

    Старинные книги знали рядовые крестьяне. Кто-то умел читать, кто-то нет. Но книги читались вслух и становились доступными всем. О том, что книги были неотъемлемой частью жизни деревни Мостовки современного Шатровского района, свидетельствует письменное обращение мостовчан к царю. Было это в 1679 году. Жителей Мостовки принуждали к новой вере. Они, естественно, сопротивлялись. Дело дошло до того, что в одном из дворов собралось множество семей старообрядцев. Закрылись они и стали грозить самосожжением. В это можно было поверить, так как была еще свежа память об огромной гари, которая состоялась недалеко от Мостовки. У реки Березовки в Тюменских местах «в огонь прыгнуло» около 2000 человек. Готовясь к гари, мостовчане решили обратиться к царю. Тогда на троне сидел Федор Алексеевич. Ему послали так называемую «Сказку» - довольно большое письмо. В «Сказке» сказалась начитанность авторов да еще такая, какой мог позавидовать иной дворянин или боярин. Примеров свидетельств неграмотности представителей знатных родов много. Вспомним, что при возведении на трон первого из Романовых – Михаила – один из Пушкиных руку приложил крестиком. Расписываться не умел.

    В Мостовке крестьяне читали серьезные книги. В частности, они ссылались на «Евангелие от Марка»* и «Пролог»**, приводили выдержки из них. Древние книги зауральские старообрядцы представили как достойные образцы мудрости и нравственности. Землепашцы напоминали царю о святости древних религиозных книг, об их правдивости, а также о необходимости читать их и следовать им.

* «Евангелие от Марка» - живо написанная книга о жизни Иисуса Христа. Это одно из четырех Евангелий. Время появления книги условно – вторая половина 1 века.

** «Пролог» - древний церковно – поучительный сборник.

    Мостовчане, опираясь на  содержание книг, писали Федору Алексеевичу о том, что гонения на веру приводят к гибели прекрасных людей. Эти люди берегли свои убеждения, не метались из крайности в крайность, поэтому остались в истории, как ясные звездочки. Имена их гонителей тоже не забыты. Сохранили все это книги.  Конечно, крестьяне не посоветовали царю почитать древние памятники письменного слова, но хорошо и доходчиво их изложили. Вот что они «обретох в божественном писании»: в древности христиане не меняли веру. Они погибали, сохраняя свою душу. Так, Филинид, обвязав голову (то есть, закрыв лицо), «верже себя с высока места, тако скончался». Сообщение о гибели борцов за веру удивляет тем, как внимательно читались, обдумывались книги и запоминались их содержание. В частности, царю напоминается о том, что четвертого октября святая мученица Домна да «две дщери ее Вириния и Проскудила» спрятались от воинов, а потом «сами себя в реку верже, тако скончашася». 13 ноября, писалось в «Сказке», святая мученица Манефа «сама себя верже в пещь, тако скончашася».

    Знание книг, по мнению зауральцев, состоит в том, что они сохранили память о людях, преданных своим убеждениям. Это очень важно для последующих поколений, вынужденных делать выбор. Книга дает пример, как надо поступать. Говоря языком XVII века, книги пишутся «во образ нам» - как образец. Хорошая, глубокая мысль сформулирована земледельцами четко и кратко – «во образ нам». Книги собирались и хранились. Иногда формировалась целая библиотека рукописных и печатных книг. Сейчас еще в домах старообрядцев хранятся старинные книги, правда, многое утрачено. Часть книг ушла под землю со своими владельцами. Боясь насмешки над святыми листами, старухи завещали, чтобы их книги тоже клали в гроб. Не известно, сколько книг унесено обманом. Придут молодцы, скажут, что из музея, попросят книги для снятия копии, и поминай как звали. Сами честные, старообрядки верили проходимцам.  Теперь не верят и книги берегут, как берегли их в XVII веке. В документах сохранился такой факт. 15 января 1683 года военная команда делала обыск у старообрядца Ивана Коробейникова, крестьянина деревни Гилевой прежнего Тюменского уезда. Было обнаружено 13 книг и два ящика «писем, неведомо каких», то есть рукописей. Иван Коробейников был сподвижником Авраамия, «Житие» которого написал Тарасий. Может быть, в доме Коробейникова хранились рукописи Авраамия.

    Неуважение к книге считалось грехом. И сейчас, прежде чем сесть читать вероучительную книгу, люди моют руки. Трепетное отношение к книге внушал вероучитель протопоп Аввакум. В своем «Житии» он рассказал случай из собственной жизни. Однажды благословил его иконой и книгой важный человек – духовник царев. Книгу дал с пожеланием, чтобы Аввакум сам читал ее и упоминал в проповедях. Однако подарок не задержался долго. Аввакум променял книгу на лошадь по просьбе своего двоюродного брата. Тут и начались беды. Лошадью не пришлось пользоваться: она всегда была мокрой и вскоре «еле стала жива». Погибающая лошадь – это наказание за непочитание к древней книге. Но беды на лошади не сошлись. Бог покарал Аввакума сильнее: умер родной брат. Конечно, подобные примеры убеждали старообрядцев в том, что книги надо беречь, читать. Они не должны быть мертвым капиталом. Последователи Аввакума приняли этот завет. Пример тому – деятельность крестьянского писателя Мирона Галанина. Он проповедовал и в селах, которые основаны по реке Ирюму. Она проходит по Шатровскому району и далее следует в Тюменские земли. Мирона Ивановича Галанина постоянно преследовали, приковывали цепями в Тобольских тюремных подвалах. О нем знали центральные власти. В доносах значится как преступление чтение Мироном Галаниным в своем доме для односельчан книг. Слушать собиралось много народу, что возмущало доносителей.

    Осенью 1783 года в Тобольск отправлено дьячком Захаром Вавиловым следующее сообщение. Дьячок Вавилов тихонько подошел к дому Мирона Ивановича и услышал, что тот читает «голосно» (громко) какую–то книгу. В окно заглянул и увидел, что хозяин «среди избы на стуле сидит и книгу в руках держит, которую, слышно и читает», а «человек двадцать иль тридцать мужеска и женска пола» слушают. Что за книга, дьячок не мог узнать, но понял, что старинная. Чтобы поточнее донести и выслужиться, он раскрыл створки окна и спросил о том, какую книгу слушают люди.  Мирон Иванович не стал вступать в длинный разговор, а спрятал книгу за пазуху. Это возмутило дьячка, он тут же сочинил донос. Имена обоих не забыты, но как разнятся дела этих людей. Дьячок Захар Вавилов вошел в историю, присосавшись подобно пиявке к Мирону Галанину – крестьянскому писателю.

    Наши современники – потомки старообрядцев считают старинные книги самым достоверным источником. Жительница Юргамыша Фекла Егоровна Астафьева однажды сказала о том, что обычаи и обряды надо сверять со старинными книгами. И чего нет в книгах, то все надо отнести к «запукам» (поверьям, предрассудкам).

    Священной считается надпись на камне. Ее содержание не подлежит сомнению. Ф.Е.Астафьева рассказала легенду о надписи на камне, которая поведала про смерть царя Алексея Михайловича. Известно, что он умер довольно молодым (1629 – 1676).

    Смерть царя-реформатора в 47 лет, естественно, дала повод долгожителям – старообрядцам для толкований о наказании царя-губителя самим Богом. Отсюда легенды, в которых говорится о смерти Алексея Михайловича. Стремясь придать легендам достоверность, люди сообщение о смерти царя приписали даже не книге, а камню. Этим высказана мысль о том, что горька кончина царя, отвергшего веру отцов, будет доноситься крепким камнем во все времена.  О его позорных делах и скверной смерти должны, по мнению старообрядцев, знать вечно: в назидание другим. Итак, легенда, которую, по сообщению Феклы Егоровны, в Юргамышские места принес старичок-странник. Где-то есть камень, на четырех гранях которого говорится о том, что Алексей Михайлович послал войско разорять Соловецкие монастыри. Дурное дело не хитрое, монастыри разорили, а «пузо у царя стало пухнуть», наливаться водой. Испугался царь, понял, что пришло наказание божье за грех насилия над верой. Послал гонца отменить указ о разрушении северных Соловецких монастырей. Послать-то послал, да опоздал. Войско уже сделало свое дело по царскому повелению. Тут пузо царя лопнуло. Это все будто бы сообщал камень.

 

6. Народные лирические песни

    Бережно передавали в Зауралье песни новым поколениям повсеместно. Какие песни здесь пели? Разные. Одни широко известны, другие носят следы творчества какой-то конкретной местности. Такие песни не разошлись по России. Поэтому необходимо обратить внимание на них как на примету края. Местный колорит проявляется в названиях деревень. Обратимся к фольклорным записям, сделанным в Катайском и Далматовском районах. Географические названия используются часто для создания комического эффекта. Песни как бы моют кости жителям разных сел. Если бы слух не улавливал знакомое, то пропадал бы эффект: не знаем каких-то любителей «по дворам ходить», и не смешно. Но когда о близком услышишь незлую насмешку, то и повеселиться не грех. Это хорошо знали в Зауралье. Еще в XIX веке в северо-западной части края записывались песни, в которых подмечены особенные черты жителей разных сел. Сохранились песни до наших дней:

 

 

 

 

 

 

Шутина – на ниточке,

Шевелево – на веревочке,

Катайско – на всех вожжах.

Плетневцы – пельмени варить,

Боровляне – татар материть,

Черемисино – обутки носить.

Чернояры – рыболовники,

Вернояры – богомольники,

Далматовцы – косые дубасы.

В Притыкиной – арбузы садить,

В Ганиной – по дворам ходить,

В Затече – онучки сушить.

Марково-то на косе, на басе*,

По три ленточки у девушек в косе.

Ключевляне-те – богаты мужики.

Песьянцы – тулупы носить,

Чегилево во самом бору, в Юндовой-те – бор набирать**,

Савиловские девки – кросна рвать.

* На басе – на красоте. Баской – красивый.

** Бор набирать – пришивать оборки к подолу, рукавам, вороту.

    Песни с географическими названиями используют форму вопросов и ответов, диалогов:

- Что Зырянское село,

Чем оно украшено?

- Лентами, гребенками

Да девками с ребенками.

У зырянских у ребят

До пят гасники* висят.

- Что Марайское село,

Чем оно украшено?

- Стройками да дельными

Да девками нетельными.

- Что Окатовско село,

Чем оно украшено?

- Шапками бобровыми

Да девками фартовыми.

- А что Знаменско село,

Чем оно украшено?

- Стайками, лопатками

Да девками – горбатками.

У заимских у ребят

Много денег, говорят.

* Гасник – шаровары, портки, брюки.

    Географические названия иногда укореняются как своеобразные добавления к песне. От этого содержание ее становится ближе. Кто сделал такое дополнение и когда, неизвестно. Важно, что песня с упоминанием зауральских примет принята как родная. Сюжет о сиротке, которая плакать не смеет, известен повсеместно. Но нам удалось записать в Далматове вариант с образом «Шадрина-городка».

 

 

Сиротка – сиротка

Осталась одна,

Ой, плакать не смею,

Тужить не велят,

Только велят

Потихоньку вздыхать.

Ой вздохи, вы вздохи,

Тяжелы мои,

Сяду на лавку, печалюсь одна.

Скрою* окошко –

Гуляет народ,

Много хороших –

Миленочка нет.

Уехал мой милый

Во Шадрин-городок,

Засватал невесту

Не лучше меня,

Не лучше, не краше,

Таку же, как я.

* Скрою – открою.

    Большое место в фольклорной лирике  занимают любовные песни. В них раскрыта вся гамма любовных чистых чувств. Любящий человек наделяет самыми лучшими качествами и любимого, и весь мир. Словом, любящий человек готов любить всю вселенную:

Я по травоньке шла,

По муравоньке шла,

На сер камешек ступила,

Чулок, башмак замочила,

Да не жаль мне башмака,

Жаль бумажного чулка.

Башмак тятенька сшил,

Чулок милый подарил.

- Уж ты мил, перемил, -

Не вставай против меня,

Да не гляди, мил, на меня.

- Рад бы, рад бы не глядел,

Да рад бы, рад бы не глядел,

Да мои глазоньки глядят,

Да мои глазоньки глядят,

Да сполюбить тебя хотят.

    А как много было игровых и хороводных песен. Молодежь могла показать одаренность как в песне, так и в танце. Под песню легко держался ритм. Все вместе высказывали важную жизненную мечту: жениться или выйти замуж. Многие игровые и хороводные песни согреты юмором. В Зауралье записана песня «Вдоль по улице молодчик идет». Она – одна из старинных. Первые записи ее относят к XVIII веку.

Вдоль по улице молодчик идет,

По широкой удалой идет,

Ой, жги, жги, говори,

По широкой удалой идет.*

 

На Иванушке-то синий кафтан,

Опоясочка шелковая.

Рукавички-то барановые,

А сапожки-то сафьяновые.

На нем шапочка-то бархатная,

А околышек черна соболя.

Под полою-то он гусли несет,

Под правою звончатые.

Как струна-то загула, загула,

А другая выговаривает:

- Пора молодцу женитьбу давать,

Холостому пора свататься.

Да хороша не идет за него,

Стару бабу брать не хочется.

Если стару старушку брать,

На печи ее в углу держать,

Киселем все подкармливать,

Молоком слегка попаивать.

Как бы бабе сапоги, сапоги,

Пошла б баба в три ноги, три ноги.

Как бы бабе киселя-киселя,

Стала баба весела, весела.

* Припев повторяется со второй строкой двустрочной строфы.

    Песня умела повеселить, рассказав о смешном. За веселость ее любят, как, в прочем, и за грусть. В песне есть все: и «разгулье удалое, и сердечная тоска». В народной среде уживались разные по эмоциональной тональности песни, следовали одна за другой. После грустной песни не возбранялось петь веселые песни.

    Характерной особенностью Зауралья является разнообразие и многочисленность поцелуйных песен. Они исполнялись зимой – «на полу», т.е. в доме. Их цель – закрепить выбор пары. Исполнялась песня, заканчиваясь поцелуем. Все ходили кругом, приплясывая по песню. В круге тоже ходила пара: парень с девицей. Последние слова песни приказывали поцеловаться. Это было серьезное ритуальное действо, которое в XX веке уже осознавалось как разрешенное святочное веселье. В древние времена на поцелуй возлагалась надежда воздействия на урожай. Считалось, что через поцелуй передается молодая сила природе. Но поцелуй одновременно был формой заклинания свадеб, создания семьи. Впрочем, поцелуй, которым заканчивалась песня, отличался деликатностью.

    Можно предположить, что подобные песни восходят к тем, которые христианские проповедники русского средневековья отмечали как бесовские. Это из-за них, по мнению служителей церкви, храмы «стоят пусты», а «игрища утолочены». Поцелуйные песни входили в содержание святочных игрищ наряду с ряжением и игровыми песнями. Они незамысловаты, коротеньки, наполнены юмором. Народ все продумал. Краткость текста позволяла смениться многим парам, красовавшимся в центре круга.

 

 

 

Зайка беленький,

Зайка серенький,

Зайка в сторону скочил,

Чаю, сахару купил.

Он в другую скочил,

Там река глубока,

Речка тиновая,

Рябиновая,

Там рябинушка густа.

Целуй молодца в уста,

Целуй молодца в уста,

Восемь раз, пожалуйста!

    Пара целовалась, уступая место другой паре. Хор снова начинал петь:

Девки сеяли капусту, приговаривали,

Ой люли, ой люли, приговаривали:

- Уродись наша капуста, бела, хороша, кудрявенька,

Ой люли, ой люли, кудрявенька.

Кто захочет есть капусту, тот и скок в огород –

По капусту, по вилок.

Ой люли, ой люли по капусту, по вилок.

Он капусту не срубил, красавицу ухватил,

Ой люли, ой люли, красавицу ухватил.

Во кружок становил, таки речи говорил:

- Ох, милая моя, милованная моя,

Поцелуй три раза меня,

Ой люли, ой люли, поцелуй три раза меня.

Ой люли, ой люли, выйди замуж за меня.

    Песня избирала героями зверей, птиц:

 

 

Журавли вы длинноноги,

Не нашли пути-дороги.

Они шли стороной,

Боронили бороной.

Борона железная,

Поцелуй любезная!

    Охотно обращалась молодежь к образу зайца – символу плодовитости. Языческий смысл ясен: упоминали, славили зайца, чтобы скот был плодовитым и семьи большими.

    Героем песен был также старичок, который собирался умирать, но раздумал. Смерть в святочных песнях не случайна. По языческим поверьям, она давала начало новой жизни. Умирает зерно, хоронится в землю, рождается колос. Умирает старый год, рождается новый. То же самое происходит с солнцем. Обновление следует через смерть. Не случайно упоминание бороны – символа урожая. Смерть рядом с бороной – основа урожая, считается в древних поверьях:

Старый, старый старичок

Собирался помирать.

Стали гроб тесать,

Он – по горенке плясать,

Повезли хоронить –

Он поехал боронить.

У него борода железная,

Два зубцочка медные,

И целовать любезную.

    Естественно, что в песни входят не только символы урожая (борона, верба, журавли, заяц), но и семьи – гнездышко:

 

 

 

 

Растет верба на меже,

Растет верба во ржи

Вербу дождичком не мочит,

Вербу ветром не берет.

Канареечка на вербочке,

Канареечка гнездо вьет,

Канареечка-то – девица,

А соколик-то молодец.

Соколик мой ясный,

Сокол мой, да поцелуемся с тобой.

 

7.  Частушки

    Собранные в Зауралье материалы позволяют говорить о том, что частушки были и остаются любимым, повсеместно распространенным жанром. Как и везде в России, здесь старина соседствует с новым. Можно слышать, как старшее поколение подхватывает крутенькие, созданные молодежью. Молодежь, в свою очередь, имеет в репертуаре произведения прабабушек.

У миленка во оградке

Стоит бурка под ковром.

Вы не сватайтесь убегом,

 

С неба звездочка упала

И разбилась на куски.

Наша молодость проходит

В средней школе у доски.

* * *

 

 

 

 

Мы с миленком расставались

Между белых двух берез,

Листья падали и вяли

От моих горячих слез.

Кареглазый паренек

Мое сердечко завлек

Без лучины, без огня

Выжег сердце у меня.

* * *

Вспомни, милый, вспомни, мой,

Как ты уговаривал;

Подо мной метровый лед

До земли протаивал.

Дорогой, дорогой,

Я – не дорогая.

У тебя, мой дорогой,

Нажита другая.

* * *

Эх, миленький мой,

Я тебя любила,

За тобой не бегала,

Пороги не отбила.

Я любила, ты гордился,

Дорогой, мой дорогой.

Я забыла – ты хватился,

Поздно, поздно, милый мой.

 

 

* * *

Грубиянку рыжую

Из деревни выживу,

Потому я выживу,

Что ненавижу рыжую.

Я свою соперницу

Увезу на мельницу,

Брошу в омут головой:

Не люби на перебой.

* * *

Грубиянка с рыжим чубом,

Не ходи на улицу,

Загоню тебя в крапиву,

Задавлю как курицу.

Грубияночка моя,

Не ходи так поздно,

А то выколю глаза,

Говорю серьезно.

* * *

У моего милого,

Голова из трех частей.

Вентилятор, карбюратор

И коробка скоростей.

    Частушечные архивы собираются довольно легко, было бы желание. Даже перечитывание их приносит радость соприкосновения с метким словом, наблюдательностью, остроумием, творчеством.

 

8. Старинная русская свадьба

Свадьба – это сложный обряд, который художественно закреплял рождение новой семьи. Она складывалась постепенно, сохраняя в своей структуре языческие обычаи и выбирая то новое, что пришло с христианством. Однако языческих элементов в старинной русской свадьбе было значительно больше. Они иногда отодвигали христианские обычаи. Например, в ряде случаев венчание происходило после свадебного пира.

    Нет свадьбы, которая была бы похожа на другую. В каждой из них свой жених и своя невеста, своя родня. Отличаются свадьбы гостями, домами. Да мало ли отличий! Но все свадьбы подчинялись единому сценарию. Общие его черты были обязательными не только для свадьбы в Зауралье, но и  в целом для русской свадьбы. Особый характер свадьбы как торжества отразился в слове, которым именовалась она еще во времена царя Алексея Михайловича, отца Петра I. О его свадьбах (первой и второй) писалось как о радостях. Итак, свадьба – радость.

    Чем отличалась свадьба в нашем крае?

    Отличия следует искать в исторических, экономических и демографических обстоятельствах. Здесь невест брачного возраста почти повсеместно было меньше, чем женихов. Поэтому больше тратиться на свадьбу приходилось родне жениха. В невесте видели будущую хозяйку, помощницу мужа при его довольно значительном наделе земли. Вырастив работницу, родители невесты имели право требовать с жениховой стороны выкуп (калым).

    Приданое не играло большой роли. В крае не было такой деловой бумаги, как роспись приданого. В центре России обе стороны встречались и составляли официальную бумагу, в которой значилось, что дадут за невестой. Не за невесту, а именно за невестой. То есть, берем невесту, а за ней стоит ее приданое, которое надо взять.

    Представления о том, что браки были очень ранними и неравными по возрасту слишком преувеличены. Сведения из документов храма села Гладковки и Ершовки Притобольного района второй половины XIX века. Возраст венчавшихся в основном значится так: невесте 18 лет, жениху – 20. Есть и семнадцатилетние, но реже. Большая разница в возрасте – редкость. Единичны случаи, когда женщина значительно старше жениха. Но все равно священники записывали: «находясь в трезвом уме и ясной памяти» о тех, кто вступал и в такие браки. Это была обязательная формула.

    Не было в крае специального профессионального чина – свахи. Вспомните пьесы А.Н.Островского. сколько там хлопотливых свах, ходящих с фотографиями женихов и невест. В Зауралье сватать ходили крестный, крестная, а в ряде мест и жених включался. Даже изумляются информанты, как это жениха не брать: «А кто женится?»

    В зауральской свадьбе была еще одна хорошая черта – брак в основном заключался без принуждения со стороны родителей. При той нужде в рабочих руках, какая была здесь, девушка могла ослушаться родителей и «убежать» замуж, то есть покинуть родительский дом с согласия родителей жениха. Они выбору сына, как правило, не противились. Договорившись с девушкой, жених похищал ее с водосвятия, т.е. в Крещение, когда православные священники святили воду. Девушки – старообрядки посещали водосвятие, хотя в церковь не ходили.

    Невест похищали, как было заведено еще у древних древлян, уже принявших христианство. Летописец – христианин осуждал такие браки, считая, что они заключаются «зверинским образом», т.е. языческими. Двадцатый век близился к середине, а у защитников старой веры все еще в моде был брак «зверинским образом». Женихи и невесты следовали своим давним предкам. Видимо, наши земляки чувствовали силу древних обычаев, возможность соблюдения их, поэтому браки – убеги не осуждались. Обижались только родители невесты. Им было обидно, что дочь сама решила свою судьбу, а их оставила.

    Дело происходило так: жених припасал тройку, зная, что будет погоня. Сговорившись с девушкой заранее, он ждал, когда на реке прорубят крест и священник начнет опускать в эту прорубь крест и кропить водой собравшихся. Все внимание в этот момент переносится на священника. Подмигнет парень невесте, она быстренько прыгнет в санки. Погоню составляли братья. Если не было братьев, то родители девушек на выданье нанимали охрану – на всякий случай.

    Если сестре удавалось вскочить в кошеву, братья бежали, скакали вдогонку, стреляли вверх, бросали вслед умычнику палки. В Самохвалове, Ильине, Дружинине современного Шатровского района наиболее деятельным был младший брат. Приглядывали также старшие братья.  В Самохвалове все мужики – родня считали себя обязанными бросаться вдогон «умычнику».  Заметим, что многие из догонявших в свое время прибегали к убегу, приводя в родительский невесту, но обычай требовал защищать «род – племя от умычника». Если догоняли, то жениха били, а невесту отводили в родительский дом. Чтобы спастись от погони, надо было доскакать до соседней деревни и вбежать в первый попавшийся дом. Погоня отступала. Конечно, с домом, в котором планировалось найти убежище, заранее договаривались. Была короткая свадьба, после которой молодые шли просить прощение у родителей молодой. Это была картинка! Молодые буквально лежали перед родителями на животах. Если родители перестали сердиться, то для порядка отец хлестнет ремнем зятя и дочь да скажет: «Бог простит». А если держали обиду, то не прощали долго. Село таких гневливых людей осуждало. Родительское прощение и благоговение должны быть.

    Особенность свадьбы в Зауралье – длительное сохранение языческих примет, обрядовых пережитков старины. Так, свадьбы игрались до масленицы. Они приурочивались к зимнему солнцевороту. Браки считались обязательными, т.к. безбрачные, по поверьям, приводило к бесплодию земли, скота, птицы. Поэтому замуж надо было выдавать обязательно. Считалось возможным предлагать невесту публично. Однако для этого был отведен один день в году – среда на Масленице. Обычай этот в Зауралье назывался надолбой. Поиск воспоминаний о нем был долгое время безрезультатным, хотя отзвуки, что называется, витали в воздухе. В Шатровском районе рассказали о том, каким наказанием пугали девчонок еще в 20-е годы нашего столетия. Бабушка грозила внучке, если та не слушалась: «Вот возьму да повезу под окошки, как надолблицу».

    Изучая словари русского языка – старые и новые, - убеждаемся, что слово было знакомо еще в XVIII веке, где оно означало: «тын, ограду». С той поры слово не выходило из живой речи и фиксировалось различными словарями, причем в формах мужского и женского рода: надолб – надолба.

    В маленькие саночки на длинной сбруе впрягали лошадь. Девку-вековуху сажали в саночки, давали ей в руки самую дорогую вещь из приданного и везли по возможным женихам. Сопровождал бедолагу отец или кто-то из старших мужчин в родне. Он брал в руки большую палку, которой стучал о надолбу – приворотный столб у дома, облюбованного жениха. Выходил хозяин, его приветствовал привезший невесту:

- Бог в помощь, хозяева.

- Бог на помощь, - отвечал тот.

- Надолбу вам не надобно?

    Если надобно, то в четверг играли свадьбу без долгих хлопот. Если не надобно, то девушку везли к другому, третьему дому, мчались в другие деревни, лишь бы день не кончился, лишь бы солнышко не село. Снова стучали палкой о надолбу, снова навеливали невесту.

    Более всего был распространен брак «добром», т.е. со сватовством, участием родителей, катанием на конях, баней, песнями и т.д. Этот брак поэтизировался свадьбой. Свадьба – целый спектакль. Недаром говорилось: «Играть свадьбу».

    В сценарий обряда входили: сватовство, сговор, девичник, вечерка, баня у невесты, косокрашение, сборы, выводы из-за стола, венчание, свадебный пир, баня у жениха, отгостки. Кое-где в начале века «кликали Зорю» - причитали. В некоторых селах невеста ходила на могилы своих предков (даже при живых родителях). Повсеместно ездили к жениху за мылом для бани невесты, после чего девушки на конях катались по всему селу, размахивая наряженным веником. И, конечно, пелись песни, причеты. Самые поэтичные обряды происходили в доме невесты, т.к. она была центральной персоной свадьбы.

    Свадьба показывает, что народ формировал свадьбу по высоким меркам «разыгрывания» - театра. Подбирались декорации, обязательно менялась тональность, использовались символы. Распорядителя свадьбы узнавали по перекинутому через плечо полотенцу. Невесту выделяли белые цветы, жениха – красный цветок.

    Оба дома приводились в порядок, хотя зауральцы отличались чистоплотностью во все дни. Стол застилался скатертью, в простенках между окнами вывешивались вышитые полотенца. Расстилались домотканые дорожки, лавки накрывались домоткаными назоловочниками, сундуки – насундучниками. Чистились ковры своего изготовления: на черном фоне полыхал розан – букет цветов.

    В свадьбе грустные причеты сменялись искрометными песнями и плясками. С конца XIX века в моду стали входить частушки. Им свадьба распахивала двери, что добавило веселья и юмора.

    Большое место в свадьбе занимали песни. Они направляли свадьбу, подсказывая ее ход, следующие эпизоды. Песни подсказывали, что необходимо делать в данный момент. Сейчас эту роль взяли на себя свидетели. Они то и дело заглядывают в сценарий, где расписано, что за чем следует. Но исчезла та эмоциональная атмосфера, которая создавалась песнями.

    Появление вдали женихова «поезда» возвещала, например, песня  «Кони-то бегут»:

Кони-то бегут,

Вороные мчат,

Вороные мчат.

А Иванов конь

Наперед забегает,

Наперед забегает.

А уши у коня –

Два булатных ножа,

Два булатных ножа.

 

 

 

А очи у коня –

Два золоченых кольца,

Два золоченых кольца.

А шея у коня –

Грядоей,

Грядоей.

 

 

А спина у коня –

Скамей,

Скамей.

 

 

А хвост-то у коня –

Трубеей,

Трубеей.

А брюхо у коня –

Сельницей*,

Сельницей.

А ноги у коня –

По версте,

По версте.

* Сельница – корыто для сеяния муки.

    Встречали женихов поезд даже в 20-е годы в Зауралье по сложившейся традиции. В одних местах ворота раскрывали нараспашку: милости просим, дорогой женишок. В других жених должен был платить выкуп. Когда жених был у ворот (или в вариантах – во дворе), хор стороны невесты пел:

 

 

 

Вот и грянул гром по всем городам,

Вот и въехал зять тестю во двор,

Просит зять у тестя дубова столба,

Дубова столба для своего коня.

Вот и просит зять у тестя дубова столба,

Вот и просит дубова столба для своего коня,

Просит зять у тестя боярам места,

Просит зять у тестя коням овса.

    Когда женихова родня входила в сам дом, песня сообщала:

 

 

Кто-то бьется-колотится

Круг кисейною занавесицы.

Разбахнися* да, занавесица,

Да расступитесь, люди добрые,

Да расступитесь, люди добрые,

Пропустите дорогих гостей.

Пропустите дорогих гостей:

Тимофея Евстратьевича.

Тимофея Евстратьевича,

Еще Вассу Максимьяновну.

Еще Вассу Максимьяновну

Ко душе, ко красной девице.

Ко душе, ко красной девице –

Екатерине Екиндиновне.

* Разбахнися – распахнись.

    Вместо того, чтобы говорить: «Пора к венцу», пели специальную песню, придавая моменту эмоциональную окрашенность:

 

 

Собирайся-ка, нова гостенька,

Да на нашу-то сторонушку.

Уж как наша-то сторонушка,

Она сахарами уставлена

Да медами полевана

Да садами усажена.

    Команда давалась, но свадьба не торопилась, давая невесте перевести дыхание, покрасоваться в цветах. Девушки начинали новую песню:

Что вечер перепелочка перепелилася*,

Она перепелилася допоздна, до сумерек,

Она перепелилася допоздна, до сумерек,

Что по утру ли раным-ранешенько

 

Да не слыхать перепелочки,

Да и не слыхать перепелочки.

Налетели-то соколы, соколы,

Да они взяли перепелочку с собой,

Да они взяли перепелочку с собой,

А родная матушка им наказывала,

А родная матушка им наказывала:

- Соколы, вы соколы, соколы,

Соколы, вы соколы, соколы,

Не давайте перепелочку в обидушку,

Не давайте перепелочку в обидушку,

Что не давайте вы ее клевать,

Что не давайте вы ее клевать,

Что не гусям и не селезню,

Что не гусям и не селезню,

Что никакой-то мелкой пташечке,

 

Что никакой-то мелкой пташечке,

Что ни свекру, ни свекровушке,

Что ни свекру, ни свекровушке,

Что ни деверю, ни золовушке,

Что ни деверю, ни золовушке,

А поите-ко вы перепелочку,

А поите-ко вы перепелочку,

А поите-ко медами медвяными,

А поите-ко медами медвяными,

А кормите-ко ее ярым** пшеном.

* Перепелиться – нежиться.

** Ярый – золотой.

    Как только невеста вставала из-за стола, чтобы получить благословление родителей ехать венчаться, пелась песня:

Ох, бросила ключи

На дубовый стол.

- Ох, я тебе, тятенька, -

Не ключница.

Тебе, мамонька, -

Не работница.

    Когда жених с невестой выходили с крыльца, отправляясь венчаться, звучала песня:

Из-за лесу было лесечку,

Из-за зеленою дубравушки

Выкаталася туча грозная,

Туча грозная, непроносная.

Дочь от матушки собиралася,

В тарантасичок садилася,

Вдоль дубравушки покатилася…

    К венчанию приурочивалась следующая песня:

У Михайла-архангела

Да чиста улица выметена,

Да высока колоколенка построена.

У этой церкви-матушки

Венчались отрок с отроковицею,

Венчалися, венчалися,

Не венчалися, обручалися,

Золотыми кольцами менялися.

    Каждый этап свадьбы некогда сопровождался только ему присущими песнями. Они не гуляли по обряду, как вздумается. В движении песен был внутренний лад.

    Вторая задача песни – представить участников свадьбы. Это своеобразная характеристика персонажей. Песни, которые величали, восхваляли, называются величальными. Жениха (а иногда и холостого парня) на вечерке величали так:

Кто у нас хороший,

Кто у нас пригожий?

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

Пудонько хороший,

Иванович пригожий,

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

Хороший уродился,

Нарядный нарядился.

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

По горенке ходит,

Вся горенка стонет,

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

К зеркалу подходит,

В зеркало глядится.

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

Сам себе дивится,

Хорош уродился.

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

В сени он выходит,

Сени голубятся.

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

 

 

На крыльцо выходит,

Конь к нему подходит.

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

На коня садится,

Конь под ним бодрится.

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

 

 

Плеточкой он машет,

Конь-то под ним пляшет.

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

 

 

К лугам подъезжает,

Луга зеленятся.

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

К дому подъезжает,

Мать его встречает.

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

Мать его встречает:

- Где ты, сын, гуляешь?

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

 

 

 

- Мамонька, гуляю,

Невесту примечаю.

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

Высмотрел невесту,

Белу, круглолицу.

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

На личико беленька,

На глазки веселенька,

Розан, мой розан,

Виноград зеленый.

Песни, посвященные жениху, раскрывали народные представления о красоте. В них нарисован обобщенный портрет – тот, который должен быть. Все разговоры о том, что внешность не играла роли в крестьянской эстетике, не состоятельны. Пример тому – песни. Вот одна из них:

Винная ягодка, наливной хорош яблочек –

Да удалой добрый молодец –

Да свет Сергей Александрович.

Да у тебя ли лицо белое,

Да у тебя ли брови черные,

Да у тебя на головушке

Да в три ряда кудри завиваются.

Да завивала кудерцы

Да душа милая девица –

Да Людмила Анатольевна…

    За песенку расплачивался тысяцкий – крестный жениха. Тысяцкому тоже посвящалась специальная песня. В Шатровском районе пели:

 

 

У нас тысяцкий богатенькой,

Он богатый, тороватенькой,

Он богатый, тороватенькой,

Он с гривны на гривну* ступает,

Он с гривны на гривну ступает,

Он рублем ворота открывает,

Он рублем ворота открывает,

Нам, девушкам, денежки надо,

Нам, девушкам, денежки надо,

Что нам на белые белила,

Что нам на алые румяна.

* Гривна – русская монета в XIX веке – 10 копеек.

    Свахе пели величальные песни (т.е. величающие) и корильные (шуточно укоряющие). Как только крестная жениха заходила в невестин дом, девушки приветствовали ее песней:

Приехала свашенька неспесивая,

Прошла в горницу, дверью не схлопнула,

Мелодора свет Зотеевна.

    Но девушки, осмелев, смешили людей, укоряя ту же «хорошую, пригожую свашеньку» корильной песней:

Сваха – неряха,

Немытая рубаха,

Не колоченая,

Не молоченая.

Свашеньку

Надо выколотить,

Надо вымолотить,

Надо рожь поростить,

Надо пива наварить,

Надо сваху напоить.

    Тысяцкий и за эту песню давал девушкам денежки «на белые белила, на алые румяна».

    Многие песни отразили архаические воззрения и обряды. В частности, в свадьбе заметны два момента: одевание невесты (сборы) и косокрашение (расчесывание волос). Песня сборов не жалела красок на то, чтобы изобразить наряд невесты:

Ой, снаряжала Фросю мамонька,

Дак и снаряжала Фросю мамонька

Дак и в ало платье ой матерчато,

Дак и в ало платье ой матерчато.

 

 

Дак и в белу шаль ой кашемирову,

Дак и в белу шаль ой кашемирову.

Дак и выводила Фросю ой мамонька,

Дак и выводила Фросю ой мамонька.

Дак и к быстрой реченьке ой на берег,

Дак и к быстрой реченьке ой на берег.

Дак и к корабельщикам ой на корабль,

Дак и к корабельщикам ой на корабль.

Дак и корабельщички ой и отплыли,

Дак и корабельщички ой и отплыли.

Тогда мамочка ой спохватилася,

Тогда мамочка ой спохватилася:

- Дак ты, когда же, родна ой доченька,

Дак ты, когда же, родна доченька,

Дак ты, когда же в гости ой прибудешь,

Дак ты, когда же в гости ой прибудешь?

- Дак я не гостенькой ой прибуду,

Дак я не гостенькой ой прибуду.

 

Дак я малой пташечкой ой прилечу,

Дак я малой пташечкой ой прилечу.

    Упоминание реки, корабельщиков – не случайность. Этот отзвук древнего обряда заключения браков у воды, которая считалась у русских божеством. Богом воды был могущественный Перун. Создание семьи отдавалось под покровительство этого божества.

    Плетение косы, ее украшение – это тоже похвала невесте. В церемонии принимали участие близкие. Они прикасались к волосам. Видимо, этот обряд связан с культом Велеса (Волоса). Принять участие в косокрашении – значит иметь отношение к могучему подземному Богу, получить от него защиту и благодать. Косу плели «рогожкой» в пять сосенок, вплетали алую ленту и втыкая множество гребенок. Песня приглашала родимую мамоньку зайти в нову горенку, заплести дочери «трубчату косу во пшенично мелко зернышко»:

Ты зайди, родима мамонька,

Во мою во нову горенку.

Ты возьми, родима мамонька,

Черепахову гребелочку.

Расчеши, родима мамонька,

Мою буйную головушку,

Заплети, родима мамонька,

Да мою трубчату косу.

 

Заплети, родима мамонька,

Да мою трубчату косу,

Во пшенично мелко зернышко,

Во-о мельчато во маково.

Во пшенично мелко зернышко,

Во-о мельчато, во маково,

Среди трубчатой косы

Завяжи-ко узелок, да не один.

Среди трубчатой косы

Завяжи-ко узелок, да не один,

Куры-свахи торопятся

Расплетать трубчату косу.

Куры-свахи торопятся

Расплетать трубчатую косу.

Я еще покрасуюся во

Своей во девьей красоте.

    Расплетали косу в доме жениха после венчания.

    Веселость свадьбе придавали плясовые песни. Они исполнялись во время вечерки (девичника). Вызывали хорошее настроение следующие плясовые песни:

Это что за диковинка?

У ворот стоит козонька,

Коза – золотые рога,

Золотые рога, серебряные.

    После «Козоньки» пели про «стару бабу»:

Это где-то стара баба живет,

Она где-то домовничает,

Она где-то пивоварничает?

Наварила баба пива про меня,

Остудила бы зеленого вина,

Зайду в огород, зайду во новой,

Там бабы нет, там следьев нет.

    Пелись частушки. Подбирались любовные, с упоминанием свадьбы, шуточные – корильные:

Не ходите, девки замуж

За немилого дружка,

Лучше в море утопиться

Со крутого бережка.

 

Как жениться, боля*, будешь,

Я на свадебку приду,

У стола тихонько встану,

Может, шанежку стяну.

 

Я вчера на радостях

Была у болечки в гостях,

Горница не мытая,

Свекровушка сердитая.

 

 

Боля, женится, не верится,

Венчается, не жаль,

Только первую неделюшку

Бросало меня в жар.

    Старинная свадьба сейчас вышла из живого бытования, но некоторые ее элементы перешли в современную свадьбу.

* Боля – любимый.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Литература                                                                                                               1.   Бирюков В.П. Дореволюционный  фольклор на Урале. Свердловск 1963 г.

2.     Бирюков В.П. Фольклор Урала: исторические сказки и песни (дооктябрьский период). Челябинск 1949 г. Выпуск 1.

3.     Бирюков В.П. Записки уральского краеведа. Челябинск 1964 г.

4.     Иовлева В.Н. Шадринская старина. Краеведческий сборник. Шадринск 1995 г.

5.     Любит не любит: частушки Зауралья. Сост. В.П.Федорова, Курган 1996 г.

6.     Пойте, девушки, припевушки: частушки Шадринского края. Сост. В.Н.Бекетова. Шадринск 1996 г.

7.     Русский фольклор. История Курганской области. Курган 1996 г. Т.2.

8.     Уральские сказки. Сост. В.П.Бирюков. Челябинск 1940 г.

9.     Федорова В.П. Уроки старинной русской свадьбы. Курган 1987 г.

10. Федорова В.П. Свадьба в системе календарных и семейных обычаев старообрядцев Южного Зауралья. Курган 1997 г.

11. Фольклор и литература Зауралья. Часть 1. учебное пособие для учителей и учащихся. Под ред. Федоровой В.П. Курган 2000 г.