Исследовательская
работа по литературе
«Гений
чистой красоты» ( А.П.Керн в жизни А.С.Пушкина)
Я помню
чудное мгновенье.
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений
чистой красоты…
В жизни Александра
Сергеевича Пушкина было много талантливых, ярких и известных личностей. Так
почему именно Анна Петровна Керн привлекает особое внимание биографов и
читателей? Эта милая и очаровательная женщина в минуты тягостной ссылки поэта
раскрасила его однообразную жизнь своей красотой и великолепием. Она стала
верным другом и товарищем Пушкина, поддерживая его в трудных жизненных
ситуациях. Помимо этого Керн подарила поэту мимолетный, страстный и
незабываемый до последних минут своей жизни роман. Благодаря этой женщине на
свет появилось прекраснейшее лиричное стихотворение «Я помню чудное
мгновенье…», которое в наше время буквально все знают наизусть. Именно Керн
способствовала созданию знаменитого пушкинского «романа в стихах», основой
которого стала личная переписка поэта и Анны.
Нельзя сказать, что в жизни поэта А. П. Керн занимает
первостепенное место. Но она, несомненно, принадлежит к тем близким Пушкину
людям, без которых биография его была бы, кажется, неполной, обыденной,
которые помогают лучше понять какие-то существенные стороны его жизненного
облика. Да и в поэзии его оставили след немаловажный. Сведения о Керн,
которыми мы располагаем, противоречивы и не всегда достоверны. Единственный
документированный ее портрет (миниатюра) дает лишь весьма приблизительное
представление о ее внешности. Наиболее существенный источник достоверных
сведений, позволяющих оценить личность А. П. Керн,— ее переписка, дневники,
воспоминания, богатые фактами, на редкость точные и выразительные. В
первую очередь — воспоминания о Пушкине.
Рассказывая
о своем посещении дома Олениных зимою 1819 года, А. П. Керн вспоминала
выразительное чтение И. А. Крыловым одной из его басен. «В чаду такого очарования,—
писала она,— мудрено было видеть кого бы то ни было, кроме виновника
поэтического наслаждения, и вот почему я не заметила Пушкина». Прошло
несколько лет. Именно то, что так захватило девятнадцатилетнюю провинциалку на
вечере у Олениных — «поэтическое наслаждение», «очарование» поэзии,— стало причиной
ее живого интереса к личности не замеченного ею тогда некрасивого курчавого
юноши. Прогремевшие на всю Россию «южные поэмы» донесли имя Пушкина и до
далекого украинского городка Лубны. О своем восхищении пушкинскими стихами
Анна Петровна писала в Тригорское, Анне Николаевне Вульф, зная, что слова ее
дойдут до ссыльного поэта.
Так началась их переписка. Она прерывается приездом Анны Петровны
в Тригорское летом 1825 года. Месяц гостила А.П.Керн у тетушки П. А.
Вульф-Осиповой на живописных берегах Сороти, и весь этот месяц Пушкин почти
ежедневно являлся в Тригорское. Он читал ей своих «Цыган», слушал, как она
пела баркаролу на стихи слепого поэта И. Козлова «Венецианская ночь», и писал
об этом пении П. А. Плетневу: «Скажи от меня Козлову, что недавно посетила наш
край одна прелесть, которая небесно поет его «Венецианскую ночь» на голос
гондольерского речитатива — я обещал известить о том милого, вдохновенного
слепца. Жаль, что он не увидит ее — но пусть вообразит себе ее красоту и
задушевность — по крайней мере дай бог ему ее слышать!» В ночь, накануне
отъезда А. П. Керн из Тригорского, поэт показывал ей свой Михайловский парк, а
в день отъезда подарил 1-ю главу «Евгения Онегина», между которыми она нашла
вчетверо сложенный лист бумаги со стихами: «Я помню чудное мгновенье...».
Нам неизвестны письма А. П.
Керн к Пушкину. Но нужно думать, что они были писаны в тон его посланиям. Ироничность
пушкинского тона не позволяет определить меру серьезности любовных признаний
поэта. Можно предполагать, что увлечение его не было особенно глубоким. Однако
вне зависимости от этого совершенно несомненно, что и для Пушкина, и для его корреспондентки было приятно, интересно,
весело поддерживать эту переписку.
Несколько дней спустя после того, как Пушкин в Тригорском подарил
Анне Петровне листок со стихами, ей адресованными, он закончил письмо к одному
из друзей такими знаменательными словами: «Чувствую, что духовные силы мои
достигли полного развития, я могу творить». Это сказано в связи с «Борисом
Годуновым», работа над которым была тогда разгаре. То был момент особого
подъема творческих, душевных сил, момент радостного «пробуждения» души.
Если встреча их у Олениных была случайной, то летом 1825
года Анна Петровна направлялась в Тригорское, хорошо зная, что встретит там
автора «Кавказского пленника» и «Бахчисарайского фонтана», и горячо желала
знакомства с первым русским поэтом.
К концу 1820-х годов относятся разрозненные, но несомненные
свидетельства той близости, которая установилась тогда между Керн и Пушкиным.
Это и шуточные стихи, вписанные поэтом в ее альбом, и экземпляр «Цыган» с
надписью: «Ее Превосходительству А. П. Керн от господина Пушкина, усердного ее
почитателя...», посвященное ей стихотворение «Приметы» и, наконец, несколько
строк в пушкинских письмах.
Давно признано, что «Воспоминания о Пушкине», напечатанные в 1859
году, занимают «одно из первых мест в ряду биографических материалов о великом
поэте».
Благодаря им стали впервые известны или получили необходимую
конкретность многие существенные факты жизни Пушкина, которые сейчас мы
привыкли встречать на страницах каждой его биографии: как юный Пушкин рассыпает
остроты в петербургском салоне Олениных; как скачет верхом на неоседланной
лошади с почтовой станции в имение старого приятеля Родзянко; как поэт,
сосланный в псковскую деревню, каждодневно является из своего Михайловского в
гостеприимный тригорский дом Вульф-Осиповых, чтобы побыть среди друзей,
развлечься и отдохнуть, или как, вернувшись в столицу, после шести лет ссылки,
трогательно-нежно встречается с любимым Дельвигом на его литературных собраниях
или на квартире у Керн ведет «поэтические разговоры». Обо всем этом и о многом
другом мы узнали из рассказа А. П. Керн — безыскусственного, искреннего,
увлекательного. Рассказ этот познакомил и с неизвестными дотоле стихами и
письмами Пушкина, его мыслями, высказанными в дружеских беседах.
Во множестве разбросанных по воспоминаниям эпизодов, казалось
бы, мелких и случайных, но, по существу, очень значительных, мы видим этого
живого Пушкина, представленного неизменно с горячим сочувствием и тонким
пониманием. И тогда, когда он робеет при первом знакомстве с молодой дамой;
когда, «как гений добра», является к Керн в тяжелый час, чтобы утешить и
помочь; когда, «усевшись на маленькой скамеечке» в ее квартире, пишет
стихотворение «Я ехал к вам // Живые сны...», а потом «напевает их своим
звучным голосом». Голос Пушкина — «певучий, мелодический» — мы слышим, когда А.
П. Керн рассказывает о чтении поэтом «Цыган» в Тригорском или о том, как он «в
минуты рассеянности» напевает беспрестанно «Неумолимая, ты не хотела
жить...».
В нашем сознании сегодня А. П. Керн существует, конечно, именно
как спутница Пушкина, оставившая заметный след в жизни поэта, в его поэзии и
сумевшая рассказать о нем так содержательно и искренне. К А. Керн в полной мере
относятся слова лицеиста Илличевского, сказавшего о Пушкине: «...лучи славы его
будут отсвечиваться и в его товарищах».
1 февраля 1837 года Анна Петровна плакала в темном углу Конюшенной
церкви на отпевании убитого поэта. И потом много лет ревностно хранила все,
что, хоть в какой-то степени было связано с его памятью — от стихов и писем к
ней до маленькой подножной скамеечки, на которой ему случалось сидеть в ее
доме. И чем дальше уходила в прошлое эпоха их знакомства, тем сильнее
чувствовала Анна Петровна, как щедро была она одарена судьбой, которая на
жизненном пути свела ее с Пушкиным.
Оставьте свой комментарий
Авторизуйтесь, чтобы задавать вопросы.